Новый отсчет
Шрифт:
Манштейн оживился.
— Ваню? Этого невероятного жулика?
— Да, Ивана, — подтвердил Зорич. В свое первое посещение линкора он познакомился с двенадцатилетним парнишкой, без проблем открывающим любой цифровой замок. Как он это делал, было непонятно, но делал он это безошибочно. — Он тебе откроет все, что угодно. Я думаю, нельзя ли занять этот ангар для обучения солдат.
— Можно найти и другое помещение. На том же четвертом эсминце.
— Поищите, Курт. Но, найти его надо. Вы то уж знаете эту железяку, как никто другой. Кстати, что там с нашими хозяевами? — Зорич снова обратился к врачам. — Мы действительно болеем с ними одной болезнью?
Алина Васильевна кивнула головой.
— Да, мы, кажется, выявили этот вирус, он не земного происхождения. Его притащили на Землю хинки.
— Суки. И тут они напакостили. Какие у нас перспективы?
— Первые заболевшие люди еще болеют. Болезнь протекает вяло, высокая температура, слабость.
— Температура? — поинтересовалась Ванесса Райт.
— Да, сильный жар, головная боль.
— У Огнена было что-то похожее в Саввиных пещерах, — припомнила Ванесса. — Тогда один хинк прокусил ему плечо. Температура у него точно была, это я помню, и голова болела. Но он вылечился в течение буквально нескольких часов.
Доктора оживились.
— Каким образом? Антибиотики? — Спросил Гольденберг.
Ванесса хмыкнула.
— Ну, не совсем. Анальгин я ему давала, а еще был здоровый секс и холодная вода. Ему некогда было болеть, мы тогда воевали день и ночь.
Профессор восхитился.
— Если у него в крови есть антитела этого вируса, то можно будет изготовить вакцину.
Зорич усомнился.
— Не поздновато ли? Даже если мы ее изготовим, то вряд ли успеем ее вколоть всем землянам. А тем более все хаски уже болеют.
Гольденберг отмахнулся.
— Нет, я думаю не о них и не о нас, а о тех хасках, к кому мы летим. Вряд ли какую крепость обрадует чумной обоз с беженцами. А так мы сразу сможем предоставить им вакцину. Это был бы показатель нашего уровня развития.
— Да это было бы здорово, — согласился Зорич. — Действуйте.
— Хорошо, мы попробуем.
Уже через час Огнен Вукич, один из сербских разведчиков, сидел в медицинском отсеке и смотрел, как из его вены в шприц медленно перетекает кровь.
— Не больно? — спросила его медсестра.
Серб засмеялся.
— Это не самая сильная боль, которую я испытал в своей жизни. Особенно если ее приносит женщина с такими красивыми глазами. Как вас зовут?
— Эльза.
— Красивое имя — Эльза. А я Огнен, Огнен Вукич. Огнен, значит — огонь.
— А Вукич?
— Вукич — значит волк.
Уже уходя за ширму, медсестра не удержалась, и оглянулась на своего пациента. Она то была девушкой более чем заурядной, разве что, глаза, действительно, были красивые. А вот серб был напротив, чертовски красив! Кудрявый, с орлиным носом, с глубокими, черными глазами, с хищными усами скобкой, он сразу привлекал к себе внимание любой женщины. Переждав, когда кровь остановится, Вукич опустил рукав своего камуфляжа. Он развернулся, чтобы уходить, но, потом раздумал, и мягко, неслышно ступая, зашел за пластиковую ширму. Эльза уже заложила пробирки с кровью в бокс экспресс-анализа, и стояла, дожидаясь пока он выдаст информацию. Огнен обнял медсестру, губами уткнувшись в ее шею. Та вздрогнула от неожиданности, но сопротивляться не стала.
Через десять минут крайне довольный Вукич покинул медпункт, и отправился на четвертый эсминец. Уже два дня его методично разгружали, переселяя жителей в линкор или другие эсминцы. Теперь треть его, в том числе и большой, более трехста метров в длину, длинный зал — ангар для тарелок, были пусты. Именно в этом зале сейчас было место работы серба. Около одной из стен стояли три десятка масаев, в своих забавных, крайне скромных одеждах. Перед ними вышагивал длинный, под два метра, рыжий парнишка лет семнадцати. Несмотря на свой юный возраст, Сашко Билич был одним из ветеранов краткосрочной войны с хинками. Что он умел лучше всех, так это исследовать пещеры и метать ножи. Именно этим он сейчас и занимался. В руках у него был обычный штурмовой нож армейского спецназа США, а в пяти метрах, прямо на пластиковой стене, была нарисована фигура хинка. Рисовал ее большой мастер, и всемирный агрессор был изображен как живой: в черном балахоне, с выпученными круглыми глазами, с костяным гребнем на затылке. В руках его было плазменное ружье.
— Итак, смотрите, — Сашко взял нож за рукоять, отвел руку назад, и бросил его. Лезвие вонзилось точно в горло нарисованного хинка. Масаи начали бурно приветствовать эту удачу, кричать, хлопать в ладоши, некоторые даже подпрыгивать, причем очень высоко. Сашко подошел к мишени, вытащил нож. Пластик тут же затянулся, поглотив рану.
— На, повтори, — предложил Сашко, и вручил нож ближайшему к нему негру. Тот встал точно так же, как серб, отвел руку назад, прищурился, и запустил нож в сторону мишени. Вукич ожидал, что нож удариться плашмя, или ручкой и отскочит в сторону, но тот вонзился в пластик, правда, чуть левей горла нарисованного хинка.
— Ого! — удивился Сашко. — Здорово. Ты что, этим уже занимался? Метал уже когда-нибудь ножи?
С третьего раза и скорее при помощи жестов, чем слов, масай понял, что от него хочет узнать его молодой учитель, и отрицательно замотал головой. Потом он ударил себя в грудь рукой, и торжественно сказал какое-то слово. Потом он сделал вид, словно кидал в кого-то копье.
— Охотник? — понял Билич, и так же сделал вид, словно стреляет по летящей птице из ружья. Масай радостно закивал головой. Иностранных охотников в своих краях он повидал достаточно.
— Это хорошо. А откуда у тебя эти шрамы? — спросил Огнен, тыкая пальцем в один из этих шрамов на плече. В самом деле, тело масая было густо обезображено шрамами. Теперь африканец ответил по-французски.
— Леон.
— Лев?
Масай кивнул головой.
— Молодец. Сколько ты их убил?
Масай растопырил свои пальцы.
— Девять штук! Однако!
Из тридцати человек десять с первого раза попали в цель, а остальные начали попадать со второго, или третьего раза.
— Да, классные из них получатся воины, но надо их учить языку, — сделал вывод Вукич. — Нахрена мне нужны глухонемые солдаты?
Почти с такими же проблемами сталкивались все командиры новых подразделений. Получалось так, что по составу вполне боевая рота не могла воевать по той же самой причине — отсутствие общего языка. Тогда Фиш начал собирать новые части по национальному составу. Пусть они были не столь боеспособны, но зато понимали друг друга и быстро обучались. Постепенно образовалось семь батальонов. Восьмой, женский, начала формировать Ванесса Райт. Она не была профессиональной военным, но в прошлом она была военной журналисткой, да и армейская жилка была у ней в крови. Ее отец дослужился до поста начальника объединенных штабов Армии США, и то, что за год до вторжения ушел в отставку, спасло ему жизнь.