Новый порядок
Шрифт:
— Идём на посадку, — доложил пилот.
Капитан готов. Вертолёты миновали сетчатые заграждения перед центром вражеской группы и стали снижаться. Под ними образовалась удобная асфальтовая площадка — это место для посадки грузовых воздушных транспортников, но ныне она стала плацдармом наступления.
Машины со скрипом и сели, открывая люки. Яго рванул вперёд по рампе, в ослепительный свет битвы. Кто-то уже начал отстреливаться от наседающего противника, но большинство дирректориалов ещё не осознало опасность ситуации.
— Вперёд, ребята! — кричит Яго, тут же связываясь по рации. — Полурота «В», мне нужно прикрытие у вертолётов на случай прорыва врага с юга. «С» и «D», вы прикрываете фланги. Все остальные, на штурм командного пункта, — Яго указал на трёхэтажную постройку, похожую на прямоугольную блочную башню, окружённую бастионной стеной в этаж ростом.
Яго пере6шёл в наступление. Автомат в его руках загрохотал и высвободился гневы. Пули рассекли морозный воздух уйдя в группу вражеских солдат. Между ним и бастионом не меньше сотни метров, которые осветились лучами энергии и замелькали пули.
— Группы «А», «E» и «F», — Яго пригнулся. — На штурм бастиона. Нужно пробиться за его пределы.
Солдаты Директории, облачённые во всё серое, стали рассредоточиваться возле бастиона, пробираясь в траншеи, но меткие выстрелы лазвинтовок отправляли их туда на вечный упокой. Коммунисты не оставались в долгу и заливали наступающих роем пуль. Пара раскалённых металлических снаряда рассекли Валерону щёку. Он, прорычав направил оружие в сторону врага и выпустил всю обойму, раскрасив серый камень багровыми узорами. Перекатившись, Яго направил подствольный гранатомёт в сторону бастиона. Снаряд тяжёлым плевком вырвался из дула. Раздался взрыв и часть укреплений осыпалась, превратив окно в подобие рваной раны, вместе с этим заткнув и пулемётчика с огнемётчиком.
Имперские командиры подняли народ на бой — сотни людей устремились вперёд, расстреливая ошеломлённого врага. Лучи и пули ударили в камень бастиона, осыпая его песком, траншеи становятся могилами. Пулемётные расчёты обеспечивают прикрытие, заставляя дирректориалов прижаться к окнам. Армия Директория не ожидала такого дерзкого выпада и пока своими могучими механизмами она приведёт себя в боевое состояние, пока народными голосованиями утвердит приказы, пройдёт достаточно времени, чтобы разобраться с командованием.
Яго заместил, как одна из зениток на башне бастиона «пришла в себя». Опустив четыре ствола она дала залп, превратив двоих солдат в кровавую дымку. Но тут же её ждала печальная участь. Солдат с ручным гранатомётом дал залп и снаряд быстрой звездой врезался в механизм. Башня осела на один бок и провалилась под себя, а потом ещё два выстрела из тяжёлых переносных лазпушек расплавили её и она лучьём металла стекла по башне.
— Кто-нибудь из группы «Е», — обратился Яго. — Займите эти проклятые зенитки, хоть пару штук и направьте против врага.
— Есть, капитан.
Яго поднялся. Спустя несколько секунд он уже пробежал сквозь бастион, но тут же попал под сумасшедший обстрел очередей пулемёта, расположенного в одном из окон главного строения. Спрятавшись за стеной он увидел, как не менее десяти бойцов были скошены совокупной работой лазпушек, автоматов и огнемётов противника. Внезапно позади раздался страшный скрежет, и капитан обернулся. Он увидел перед собой техноисполина, монстра в красно-сером пальто, что размахивает огромным жезлом. Тварь чем-то напоминает Андронника, но в тоже время максимально различна с ним.
— Я — Форос и вам не устоять передо мной! — воет тварь, разбивая каски солдат, пронзая их наточенным острием.
Яго выставил на него дуло и дал залп. Пули разорвали ткань беснующегося создания, но со звоном отлетели от корпуса.
— Что же ты за урод? — выругался капитан. — Разобрать бы тебя на запчасти.
— Я есть живая воля коммунизма! — взревел Форос. — Я есть несущий волю народа.
Яго понял, что металл существа ничего не возьмёт, и отпрыгнул назад, чтобы его не рассёк посох. Капитан снова выпустил очередь, опустошая обойму, только на этот раз целью стали пальцы сгорбленной твари. Громоздкие пули размежевали металл, перебили провода, что заставило коротить конечность. Массивная латунная палка со звоном рухнула на пол, но Форос не сдаётся. Левой рукой он хватает пистолет на поясе и вытягивает его. Яркая насыщенная кроваво-красная полоса разрезала пространство и рассекла ухо Яго, оплавив его каску. Капитан схватился за голову, жгучая боль облекла одну сторону лица.
Его бойцы направили всю мощь своих орудий в Фороса, но по его «коже» только стрекочет сталь, вспыхивают пересветы, но коммунисту всё равно. Он подбирает свой посох и метает его подобно копью. Молодой сержант взревел когда острие пробило его ногу и выпустил очередь в голову Форосу, но толстые глазные линзы выдержали такой напор. Гранатомёт отпустил тяжёлый снаряд, взорвавшийся под правым боком у Фороса, отбросив его массивную фигуру в стену, но киборг поднялся и готов идти снова в бой, разрывать людей руками. Его пальто и плащ превратились в опалённые куски ткани, сползающие по металлическому телу, он лишился посоха его позвоночник не выдерживает массы тела, но неведомой волей он держит себя.
Яго смог прийти в себя и сообразить, что к чему. В буре огненного хаоса он смог увидеть, что плоти не видно, что вместо крови по большей части у него особая жидкость, а большинство энергии в теле — электричество. Нащупав на поясе гранату он срывает и швыряет её в Фороса. Хлопок с густым дымом обволок Фороса и его тело тут же обмякло — кусками металла он рухнул на пол, распластавшись на холодном разбитом бетонном покрытии.
— Что это было? — спросил один из ошарашенных бойцов, не веря в то, что этот монстр у них под ногами.
— ЭМИ-граната, — ответил Яго. — Так, найдите ребят порасторопнее, чтобы его повязали чем-нибудь тяжёлым.
После этих слов Яго вернулся в бой. Он увидел, что его части наконец-то окружили командный пункт, расположенный в большой серой бетонно-каменной «коробке». Он ощетинился пулемётами, зенитными установками, огнемётами и автоматическими пушками, что обстреливают пространство вокруг себя, превращая его в месиво снега, крови и грязи. Туда не пробиться и Валерон с печалью взирает на то, что не менее двадцати его боевых братьев уже лежат там, растерзанные, попытавшиеся штурмовать укрепление.