Новый порядок
Шрифт:
Яго даже не нужно было говорить, что у Виорельде на Архиканцлера есть злоба, ненависть, рождённая от стыда. Он прослыл не просто великим ратником, но и губителем многих невинных, что легли в землю после карательной операции. Хоть Виорельде и воин, готовый омочить свои руки по локоть в крови, но вот кажется этот эпизод в жизни для него прошёл особенно тяжело. Только вот что желает капитан? Мести или просто ненавидит Архиканцлера? Если это просто ненависть, смешанная с остатками верности, то работать с этим будет сложно.
— Мой господин, — аккуратно начинает Яго, чтобы не дать повода скомпрометировать себя, —
— Знаю, — буркнул капитан. — И знаю зачем ты пришёл сюда. Я сражался за Архиканцлера в битвах под Римом, воевал за него на Анафи и выступил за него, когда он задумал сменить того слабака Казимира, — его взгляд стал более сильным и крепким. — Но эта гадина на верность нам ответила только арестами и подлостью. Верность…, - мужчина взглянул на портрет повелителя, — она только родине.
— Мой господин, я думаю вы понимаете, то о чём я говорю, — стал намекать Яго. — Это не просто поход в магазин. Тут необходимо ваше заверение.
— Муравейнику всегда нужен предводитель. И кто займёт его место? — Виорельде сделал пару шагов к шкафу и отворил его. — Вы ступили на скользкий путь… я вам помогаю только из-за того, что нужен новый лидер, — капитан посмотрел на недоумевающего Яго. — Не бойтесь, в моём кабинете нет прослушивающих устройств, — в его руке показалась гранённая бутылка с плескающейся янтарной жидкостью. — Знаете, когда мы я после Анафи доложил Архиканцлеру о поражении, он приказал Стражей Шпиля проверить на верность, а затем каждого двадцатого потехи ради подверг профилактической порке, — в два стакана полилась приятно пахнущая «настойка», и её душистым ароматом вскоре заполнилась добрая половина кабинета.
— Я понимаю вас, — Яго взял протянутый бокал, — если вы нам поможете, то поверьте, больше никто беспричинно не тронет ваших ребят.
— И кто сядет вместо Архиканцлера? Великий Отец? А может твой братец — Данте? — Виорельде отпил из стакана. — Стране нужен крепкий повелитель и кто им станет? Наша Империя не может быть без крепкого лидера, господин Яго и вы знаете это.
— Понимаю, — Яго отложил свой стакан, — но может быть им станет человек, особо приближённый? Может быть тот, кто сумеет убедить Великое Собрание Департаментов Власти в том, что он достойный сын державы и готов подхватить выпавшее из рук знамя страны? — Яго старается подбирать наиболее мягкие и точные слова, чтобы вызывать у Виорельде нужные чувства и натолкнуть его на правильную мысль.
— Что вы имеете в виду? Я солдат, так что выражайтесь яснее.
— Только представьте себе, — Яго встал чуть ближе, став говорить более ярко, — не Генерал «Смерть», не просто капитан Стражей Шпиля, а сам… владелец Императорского Дворца.
— Я понял тебя, — капитан подошёл к столу, открыл его и стал рыться в каких-то бумагах, — нет, я не тяну на обладателя имперского трона. Сказать честно — я вообще не вижу того, кто бы мог занять имперский престол, — Виорельде достал какой-то документ. — Это Эдикт о моём назначении на должность капитана Стражей Шпиля. Его разрабатывал подписывал ещё Первый Канцлер… вот это был настоящий лидер.
— Я знаю. Мы шли с его армией от юга Апеннин. Прошли всю войну объедений, и даже поучаствовали в войне за Балканы.
— Это память для меня, — глаза уставились на строки бумаги. — Тогда был действительно сильный духом и разумом правитель. Я надеялся, что второй Канцлер его сменит, но он оказался слабаком. Рафаэль его скинул, но и он пропал в полном сумасшествии.
— Таково бремя власти, — Яго допил коньяк, — у одних протекает крыша, а другие слабеют. Что тут поделать.
— Хорошо, — опустошил стакан и Виорельде, тут же уставив строгий взор на Яго. — Я готов вам помочь, но только чем?
— Бездействием. Нам нужно, чтобы в определённый момент, никто не встал между нами и Архиканцлером, — в это время Яго слабо потёр пуговицу, включив второй скрытый диктофон, чтобы наверняка всё записать.
— Да, — капитан опустил голову. — Во имя жизни моей родины, за моих ребят, когда придёт момент, между вами и Рафаэлем не окажется никого. К тому же, я заверю другие силовые структуры, что во Дворце Императора всё нормально, — капитан сел за стол и опрокинул голову на спинку большого кресла. — Не думал, что когда-нибудь это случится, не думал, что стану… предателем.
— Вы не предатель, не нужно… вы всего лишь желаете блага для Рейха. Вы же понимаете, что у нас нет процедуры для смещения того, кто малость тронулся умом. Вот нам и приходится… импровизировать, — Яго чуть улыбнулся. — Я рад, что нам удалось договориться. Что касается всех деталей дела, то курьер через час вам принесёт.
— Какой вариант?
— Бумажный, конечно. Сожжёте в камине после прочтения, чтобы не осталось следов.
— Хорошо. Да, небольшая подсказка. Когда всё сделаете, вам нужна будет официальная бумага, с, так сказать, особыми распоряжениями Архиканцлера на тот случай, если с ним что-то случиться.
— Ага.
— Секунду, — капитан опустил руку в шкафчик стола и спустя мгновение в его ладони было зажато пара листков, — это специальная гербовая бумага Архиканцлера с его подписью. Я взял себе несколько, когда он в очередном припадке кидался ими в министров, требуя верности.
— Спасибо, — Яго взял их.
— Не за что. Отец всегда вбивал мне, что у власти должен быть сильный властитель.
— А где вы призваны на службу Императору?
— Раньше, чем ты. Я с ним начинал ещё с Ковенанта, когда он скинул с престола зажравшихся слабаков.
Валерон пустился в раздумья. Что толкает людей на предательство? Кого-то деньги и жажда власти, но каковы мотивы таких как Виорельде? Долгие годы службы сотворили из него оружие чистой верности, и когда долг перед Рафаэлем заставил его выступить против самого Канцлера, он смиренно согласился. Но что истинно заставляет его так поступить? Яго видит в этом страх… ужас, внушаемый слабым правителем, плетьми гонит Виорельде на новое предательство, пока не воцарится сильный повелитель. Но откуда этот страх? Из старых времён, когда у власти были люди, озабоченные только накоплением богатств. Их марионетками становились немощные президенты, подкупленные законодатели и судьи, несущие закон сильнейшего. А обычные люди утопали в нищете и голоде. И видимо, эти глубинные воспоминания, намёк на то, что Рейх может вернуться к этому, взывает к Виорельде и тому, чтобы он пошёл на страшный шаг — предал своего повелителя ради более мирного и размеренного будущего.