Новый порядок
Шрифт:
— Господин Данте, — раздался чуть хрипловатый грубый глас дамы, — вы уже минут пять созерцаете этот ковёр. Что вас так в нём привлекает?
— Простите, госпожа Калья, — мужчина стал отрывать взор от ковра, на котором отлично вырисовывается рисунок солнечного диска, — очень завораживает изображение солнца. Оно заставляет себя ощутить… живым.
— Не пойму вас. Вы на Анафи всё время всматривались в него, и сейчас вас привлёк обычный шитый узор.
— Вам не понять. — Данте окончательно оторвал взгляд от ковра, окатив ледяным взором собеседницу. — Солнце — это же тепло.
— Ладно, говорите то, зачем пришли, господин Данте. А то все ваши «это необходимо обсудить при личной встречи» очень сильно настораживают.
— Как ваша работа в Буле? — осторожно спросил магистр, потянувшись к кружке с чаем, стоявшей на блюдце. — Как настроения?
— Хах, вы за этим пришли. Обычный сбор информации, как вы это называете, — Калья так же взяла кружку, слегка отпив от неё чай, ранее ей же и налитый. — Если честно, то правление Архиканцлера сказывается на нас всех.
— В каком плане?
— Его… требование верности вносит сущий хаос. Мы не можем принимать законы, куча процедур по принесению свидетельств в верности ему, он путает работу Трибунала Рейха, Империал Экклессиас. Только благодаря Имперор Магистратос страна всё ещё держится, — Калья подтянулась к небольшой миске в которой разбросаны сухари, взяв пару.
— Хм, страна на грани катастрофы. Я собрал некоторые данные, — Данте положил на стол флэш-карту, — губернаторы крайних регионов волнуются, что его самодурство приведёт к распаду страны.
— О чём вы говорите, магистр? — смутилась девушка.
— Вспомните Балканы и Иберию, — в эту секунду голос мужчины содрогнулся, — если Архиканцлер продолжит в таком же духе, то нас может ждать нечто подобное.
— И что же вы предлагаете?
— «Магна Империум» или наша Конституция не подразумевает механизма смещения императора. Но это может сделать Великое Собрание, — намекнул магистр.
— Но как же Буле? Три палаты законодательного органа не будут мириться с тем, что его так просто обошли в таком деликатном вопросе, — Калья допила чай и отлижила чашку в сторону.
— Вы же понимаете, что имперские законы, которые принимает Буле, по статусу намного ниже, чем циркуляры Великого Собрания.
— И что же вы хотите, господин Данте?
— У нас есть единая цель, — Данте поднялся с места, зашагав к одному из трёх окон, — мы не хотим, чтобы наша родина, наша великая страна превратилась в оплот мракобесия того, кто скинул вашего мужа.
— Прошу вас, без пафоса, магистр, — речь дамы стала более грозной, а сама она поднялась с места, — вы знаете, если снова прольётся кровь невинных, то я против. С меня хватит Анафи, хватит и того, как я стала вашей пешкой в руках.
— Благодаря мне, вы теперь не просто депутат Имперского Буле, а возглавляете целую межпалатную тайную коалицию противодействия Архиканцлеру.
— Что!? — удивлённый взгляд уставился на магистра. — Откуда вы узнали?
— Это моё дело — знать. Госпожа Калья, только вы можете убедить Буле в том, что через пару дней Архиканцлер почиет в Бозе по естественным причинам или загремит в больницу с тяжёлым психическим расстройством по своей вине, — Данте сменил окно. — Как иронично получается. А ведь при вашем муже тоже была группа депутатов, мятежно настроенных правителю. Но вот беда — там он их перебил.
— И что же вы хотите от меня?
— Только помощи в том, чтобы убедить законодателей в полной непричастности нас к тому, что Архиканцлер самостоятельно отправился в далёкий путь.
Калье пришлось пуститься в раздумья, чтобы принять решение. С одной стороны, нельзя больше оставлять у власти Рафаэля. Он безумен — с каждым днём его мания власти и паранойя насчёт верности только растут. Всё началось после подписания мира — до этого он был ещё сносен. А сейчас — он уже хочет, чтобы слуги государства называли своих детей в его честь, он не просто отправляет на казнь, а отправляет медленно умирать в мануфакторумы в Великой Пустоши любого, кого заподозрит в неверности, приказывает, чтобы ему лобызали туфли при встрече. С другой стороны, планы Данте могут оказаться слишком кровавыми и его действия вызовут цепную реакцию, после которой Империи придёт конец. Но к плану Данте склоняет ещё и личная обида.
— Рафаэль убил моего мужа, — грозно сказала девушка. — Но и ваши идеи как всегда направлены на одно — удержание власти любой ценой.
— Так всё ради стабильности. Хорошее поместье, — оглянувшись, выразил подобие восхищения магистр, — откуда у вас оно?
— Это подарок от Казимира, — с тенью печали ответила девушка, склонив голову, — он подарил его на свои деньги, когда ещё служил при первом Канцлере. Мы здесь проводили выходные, часто звали родителей и гостей. А что?
Данте в мановении ока развернулся и приготовился к броску. Единственные его слова, который он сказал, прозвучали с ужасающим холодом:
— Вам придётся в нём делать ремонт.
Затем произошло то, что Калья никак не могла ожидать. Со всех ног магистр кинулся на неё и опрокинул на пол. Секундой позже она ощутила, как её спину покалывает ворс коврика, тело прикрыл мужской корпус. Но это её перестало волновать, когда в ушах поселился писк, а по комнате стали разлетаться осколки. Дождь мелких кусов щебня и стекла накрыл Данте, рассекая кожу на камзоле и пробиваясь дальше.
— Хм-м, — прорычал Данте, ощутив, что его спина запылала болью и мгновенно правой рукой дотянулся до небольшого кисета на ремне, спустя секунду в его губах оказалась треугольная таблетка, от которой по телу вскоре разольётся обезболивающий эффект.
Пара стала подниматься, и Данте посмотрел на то, как всё разворотило. То, что раньше было стеной ныне объято огнём, бежевая поверхность вмиг окрасилась в цвет угля, и зияет хорошая пробоина. Под ногами валяются куски щебня и разбросаны осколки, среди которых магистр ногой одёрнул металлическую помятую пластинку.
— У вас снаружи тонированные окна, — хладно стал твердить Данте. — Это хорошо, иначе бы нас снял снайпер, — после чего магистр подтянул связной устройство, прикреплённое к запястью. — Лейтенант, докладывайте.