Новый расклад в Покерхаусе
Шрифт:
— Мне представляется, что на пути у этих… мм… преобразований возникают кое-какие препятствия, — отметил он, — не то чтобы непреодолимые, но упомянуть о них стоит, пока все мы не слишком увлеклись.
Слова Казначея вывели Ректора из задумчивости.
— Например? — кратко спросил он.
Казначей поджал губы.
— Если не брать во внимание уже сейчас предсказуемые трудности при утверждении этого… мм… законодательства — вы понимаете, я намеренно использую этот термин, — остро встает финансовый вопрос. Наш колледж небогат… — Он замялся.
Ректор поднял бровь.
— Эти доводы мне знакомы, — вкрадчиво сказал он. — За время
Казначей встрепенулся.
— Смею вас уверить… — начал он, но Ректор слышать ничего не хотел.
— Вспомните, что сказано в Библии: «Пускайте хлеб по водам» [21] .
— Не прикажете ли понимать буквально? — огрызнулся Старший Тьютор.
21
Искаженная цитата из книги Екклезиаста (11:1): "Отпускай хлеб свой по водам, потому что по прошествии иных дней опять найдешь его"
— Как хотите, так и понимайте, — огрызнулся в ответ Ректор. Члены Совета смотрели на него с нескрываемой воинственностью.
— Как раз хлеба-то у нас и нет, — сказал Казначей, стараясь замять дело.
Но Старший Тьютор шел напролом.
— Позвольте вам напомнить, — зарычал он на Ректора, — что Совет является управляющим органом колледжа и что…
— Декан уже говорил об этом в начале заседания, — перебил Ректор.
— Я хотел сказать, что решения, касающиеся политики управления колледжем, принимаются всем Советом в целом, — продолжал Старший Тьютор. — Я бы хотел четко и ясно дать понять, что не имею ни малейшего намерения принимать те преобразования, которые Ректор обрисовал в своих предложениях и представил нам на рассмотрение. Это не только мое мнение, но и позиция Декана. — Он посмотрел на онемевшего Декана. — Мы оба категорически против каких бы то ни было перемен в политике колледжа.
Он сел. Прокатился одобрительный шепот. Ректор подался вперед и окинул взглядом всех членов Совета.
— Если я правильно понял. Старший Тьютор выразил общее настроение Совета? — спросил он.
Ученые мужи дружно закивали. Ректор напустил на себя удрученный вид.
— В таком случае, джентльмены, сказать мне вам больше нечего, — грустно объявил он. — Столкнувшись с вашим сопротивлением переменам в политике колледжа, мне ничего не остается, как уйти в отставку.
Он поднялся и собрал со стола бумаги. Члены Совета так и ахнули.
— О своей отставке я сообщу премьер-министру в письме — в открытом письме, джентльмены, — в котором я объясню причины своего ухода с поста. А именно: то, что я не могу оставаться Ректором колледжа, пополняющего свою казну тем, что принимает абитуриентов без соответствующих академических данных взамен на большие суммы в фонд подписных пожертвований. Колледжа, продающего дипломы. — Ректор замолчал и обвел взглядом членов Совета. Его заявление произвело ошеломляющий эффект. — Когда премьер-министр назначил меня на эту должность, я и понятия не имел, что стану Ректором колледжа, где процветают торгашеские нравы. Кто бы мог подумать, что я, человек безгранично преданный законам чести, чем очень горжусь, на закате карьеры окажусь причастен к финансовой афере национального масштаба.
Ректор гордо вышел из зала. Преподаватели Покерхауса сидели неподвижно, как мумии. Каждый напряженно прикидывал, как глубоко лично он замешан в скандале, который их всех погубит. Легко представить, какая буча поднимется из-за отставки сэра Богдера и публикации его открытого письма. По стране прокатится волна возмущения, другие колледжи Кембриджа предадут их анафеме, а университеты помоложе выступят с осуждением. Да, представить такое нетрудно — даже людям с таким скудным воображением, как преподаватели Покерхауса. Их воображение рисовало и более страшные картины: требования контроля со стороны общества, возбуждение дела в суде, даже исследование источников и размера денежных средств колледжа. Что скажут на это колледжи Тринити и Кингз? Члены Совета Покерхауса прекрасно понимали, какой позор их ожидает за то, что они навлекут на себя общественное расследование. Из-за него могут пострадать — наверняка пострадают — и другие колледжи, куда более благополучные. От такой перспективы кровь леденела в жилах.
Тишину разорвал сдавленный крик Декана.
— Надо остановить его! — клокотал он.
— Выбора у нас нет, — сочувственно кивнул Старший Тьютор.
— Но как? — спросил Казначей, тщетно пытавшийся забыть, что именно он необдуманно снабдил Ректора сведениями, которые тот теперь угрожает обнародовать. Если коллеги узнают, кто предоставил сэру Богдеру материалы для шантажа, жизнь его в колледже превратится в сплошной кошмар.
— Любой ценой нужно уговорить Ректора остаться, — решил Старший Тьютор. — Публикация письма об отставке вызовет скандал. Нам нельзя этого допустить.
Прелектор мстительно посмотрел на него.
— Нам? — спросил он. — Я, знаете, не очень рвусь разделить с вами ответственность за это позорное разоблачение.
— Что это значит? — спросил Старший Тьютор.
— Неужели непонятно? — ответил Прелектор. — Большинство из нас ничего общего не имеет ни с управлением финансовыми делами колледжа, ни с процедурой приема. На нас нельзя вешать ответственность за…
— Мы все отвечаем за политику колледжа, — взревел Старший Тьютор.
— За прием отвечаете вы, — закричал в ответ Прелектор. — И за выбор кандидатур тоже. Это вы…
— Джентльмены, — вмешался Казначей, — давайте не будем пререкаться. Мало ли, кто за что отвечает. Мы все как члены Совета отвечаем за управление делами колледжа.
— Но некоторые из нас отвечают в большей степени, чем другие, — все не унимался Прелектор.
— И все мы в равной степени разделим вину за ошибки прошлого, — продолжил Казначей.
— Ошибки? Вот новости! Какие еще ошибки? — задыхаясь, спросил Декан.
— Я полагаю, в свете того, что сказал Ректор… — начал Старший Тьютор.
— К чертям вашего Ректора, — зарычал Декан. — Ко всем чертям. Хватит долдонить про ошибки. Я сказал, надо остановить его. Я не предлагаю вам уступить этой свинье.
Он вперевалку пошел к месту председательствующего. Дородный, воинственный, упрямый, он смахивал на какую-то малиновую жабу, так же, как эта тварь, приспосабливался к изменениям климата. Увидев, что в коллеге снова заговорило упрямство, Старший Тьютор заколебался.
— Но ведь… — начал он.
Декан поднял руку, требуя тишины.