Новый старый 1978-й. Книга пятая
Шрифт:
— Вот ты бизнесмен английский. Я ему о музыке, а он мне о коммерции. Тогда делайте не одну, а три студии разного размера, как у вас. У меня уже желающие в очередь начинают выстраиваться.
— А сам-то ты не бизнесмен в таком случае? Понял, сделаем. Но про песни не забудь.
— Я хотел спросить, как ты относишься к песне на французском языке?
— Совсем забыл, что ты и французский знаешь. Так ты же видел, что на испанском мы твою песню купили и нисколько об этом не жалеем, даже наоборот. Она очень хорошо продаётся. А что, твоя французская уже готова?
— Да. Я сначала
— А на английский почему не перевёл?
— Она о Соборе Парижской Богоматери по Виктору Гюго. Я её назвал по русски «Эсмеральда», а по-французски «Belle». На французском она звучит очень красиво.
— Тогда понятно. Чувствую, что ещё один шедевр придумал?
— Всем нравится. Тогда я пойду сейчас её записывать, а в понедельник где-то в половине первого дня могу встретиться с твоими Маргарет и Брайаном в ВААПе.
— Окей. Получается тогда с тебя ещё четыре песни, а не пять.
— К концу недели оставшиеся сделаю.
— Значит я могу уже объявить поклонникам твоей группы, что через неделю мы приступим к подготовке нового альбома группы «Demo»?
— Можешь. Раз надо, значит надо. Ещё я хотел узнать про церемонию «Грэмми». На ней мы будем выступать или там всё тихо проходит?
— Если из номинанта станешь лауреатом, то могут попросить спеть. Так что готовьтесь выступить. Можно будет какую-нибудь новую песню исполнить, с нового диска, например. Очень хорошая реклама ему будет. Кстати, в сегодняшних газетах появилась твоя фотография с концерта вашей группы в «России». На ней ты вместе с Брежневым поёшь песню. Судя по реакции на радиостанциях, это людям очень понравилось. И у нас стали поговаривать о том, что ты внук Брежнева.
— Да никакой я не внук ему, ты же сам знаешь.
— Радиослушателям нравится, когда их любимый певец является ещё и внуком лидера СССР. Так что в понедельник ожидаем ещё один всплеск продаж твоего альбома, миньонов и синглов.
— Понял. Тогда пойду опять работать, хоть сегодня и суббота. Надо оправдывать родственные связи с Генсеком.
Солнышко сидела рядом счастливая. Да, скучает она по сцене, да и, вообще, по концертной жизни. Ну ничего, я и для неё одну или пару песен напишу, чтобы англичан порадовать, раз им так её «Don’t Speak» понравилась.
— Ну что, довольна? — спросил я Солнышко и поцеловал этого милого котёнка.
— Да, очень, — ответила она и прижалась ко мне.
— У нас с тобой в среду в «России» концерт, а потом в пятницу у Пастухова в ЦК и в воскресенье опять в «России». Так что отведёшь на них душу. Я позвоню Серёге и если он дома, спою и запишу под минусовку свою «Эсмеральду» на французском. Она, как ты слышала, будет в таком варианте называться «Belle». Придётся песнями соответствовать высокому званию внука Леонида Ильича.
— А я пойду в душ и лягу спать. Что-то я устала у родителей целый день находиться. Странно, после того, как мы сюда переехали, эта квартира стала моим домом и я здесь, практически, не устаю. Хоть целый день буду уборку делать, а потом с Машей заниматься и не устану. А сейчас приезжаю к родителям и мне через час спать хочется.
— У меня тоже самое. Потому, что теперь,
— Завтра с дачи часов в шесть приедем и я позвоню ей. Ты тогда за нами заедешь?
— Обязательно. Ради твоей учебы готов даже Машку немного потерпеть.
— Ничего, недолго учиться осталось. А потом в Лос-Анжелес и в Лондон.
Я позвонил Серёге. Он был дома. С собой взял только две чистые анкеты на визы. Сереге я уже сообщил, что мы 24 мая улетаем в Штаты и что нужно будет заполнять анкеты. Дома у него оказалась в гостях Ирка. Но на меня она уже не бросалась. То ли Серега ей подарков накупил, то ли сама одумалась. Не знаю. А может затихарилась и ждёт, когда мы вдвоём с ней наедине останемся.
— Серега, — сказал я ему, проходя в нашу студию, — я только что разговаривал со Стивом и договорился о том, что EMI нам в нашем молодежном центре сделает три звукозаписывающие студии. Поэтому я решил назначить тебя начальником этого дела. Как ты смотришь на это?
— Согласен, — ответил он, не задумываясь, и посмотрел на Ирку, которая круто взяла его в оборот в отношении зарабатывания им денег. — Платить будешь?
— Обижаешь. Уже первые желающие есть, это Лещенко и Кобзон. Когда Пугачева узнает, тоже к нам ездить станет. Так что помимо оклада дополнительная премия тебе уже гарантирована. И ещё. Вот тебе две анкеты, для Америки и Англии. Завтра вечером занеси их мне, как заполнишь и фотографии не забудь. Я в понедельник еду в ВААП и там передам Ситникову. Кстати, в понедельник мы ещё получим денег за прошлые песни и сегодняшнюю. У тебя ещё одна минусовка моей «Эсмеральды» должна была остаться. Ты же на два магнитофона её прошлый раз писал?
— Да. А что ты собрался с ней делать?
— Я перевёл «Эсмеральду» на французский. Так что поездка в Париж нам стопроцентно обеспечена. Французы за неё нас с тобой на руках носить будут.
Ирка внимательно слушала наш разговор и было видно, что слово «Париж» что-то включило в её голове. То ли счётчик денег, то ли желание самой туда поехать. Значит, я рано радовался по поводу неё. Она прекрасно поняла, кто у нас в группе генерирует идеи и добывает деньги, да и песни пишет для заграничных поездок. А заграница — это же новые и модные шмотки. Причём, много шмоток.
Тем временем Серега поставил минусовку, а я взял микрофон и запел. Пел я очень хорошо, так как мне тоже хотелось попасть в Париж. Когда я закончил и глянул на Ирку, то всё сразу стало понятно. Идиот, я совершенно забыл реакцию Маши на эту мою «Belle», когда я её спел для неё в машине. Нечто подобное произошло и с Иркой. В её глазах читалось, что она меня сейчас просто изнасилует. Она тоже возбудилась от песни, как и Маша.
— Сергей, — сказала Ирка Серёге охрипшим от охватившего её желания голосом, — принеси мне, пожалуйста, чаю.