Новый старый 1978-й. Книга пятая

Храмцов Андрей

После просмотра новостей мы легли и долго болтали обо всём, но больше всего о детях. А я в это время думал о том, что вот будет весело, если Солнышко и Маша после сегодняшнего случая обе забеременеют. И мы не заметили, как уснули. Мне снился сон, что я стою у дверей роддома, а из него выходят Солнышко и Маша и держат в каждой руке по конверту с младенцем. У Маши конверты для новорожденных розового цвета, а у Солнышка — синего. И обе, в один голос, называют меня папой.

Copyright © Андрей Храмцов

Глава 11

Рождение звёздочки

Можете меня поздравить. Моё отцовство отменяется. Солнышко

утром меня обрадовала, сказав, что пришли месячные. Если честно, то я был рад. Ну рано нам ещё становиться родителями. Раз эта юная эксгибиционистка шастает по квартире не абсолютно голой, как это всегда любит делать, а в трусах, значит, точно, пришли. По этому случаю я спел ей очень популярный куплет на мотив известной песенки из мультфильма про крокодила Гену:

Расцвела в саду моём акация,

Радуется вся моя семья.

У меня сегодня менструация!

Значит, не беременная я.

Солнышко долго смеялась, а потом, лёжа на кровати, мы вместе пели этот забавный коротенький куплет. Вот и пойми после этого женщин. То они хотят детей, то нет. Значит, мой сон не в руку. Правда, ещё остаётся вариант с Машей, но это я узнаю только через пять, нет, уже через четыре дня. Таким образом, бассейн у нас с Солнышком откладывается, но я и один могу сходить. Хотя шапочки мы так и не нашли, но может в «Чайке» куплю или выдадут. Главное, чтобы поклонницы на радостях случайно меня не утопили. У меня и фигура ничего так стала. Кубики пресса хорошо просматриваются и дельты с бицепсами рельефятся красиво. Ещё чуть-чуть и на Аполлона стану похож. А если запою, то на легендарного греческого бога Орфея очен даже смахивать начну.

Так, сегодня пятница и дел опять куча образовалась.

— Я сейчас на зарядку-тренировку, а ты собирайся, — сказал я Солнышку. — Нам, прежде всего, надо на «Мелодию» заехать. Забрать наш новый альбом «Небо» в количестве ста штук, которые нам должны были отложить в двух коробках, и подписать один экземпляр пластинки для дочки Пахомова. Потом я тебя отвезу в институт, а сам быстро в ВААП и затем в бассейн.

— Везёт тебе, — ответила мне с завистью в голосе моя несостоявшаяся русалка. — Я буду учиться, а ты в бассейне плавать.

— Ты хочешь, чтобы я не пошёл в «Чайку»? Да без проблем. Через четыре дня тебе уже можно будет, тогда вместе пойдём. Я могу и подождать тебя.

— Да иди уж, это я так, просто чуть-чуть завидую. Плюс мои женские дела меня немного нервируют.

У нас уже стало доброй традицией собираться на кухне на совместный семейный завтрак. Мы теперь отдельная семья, а о наших родителях, практически, перестали вспоминать. Нет, мы не стали «отрезанным ломтем». Мама Солнышка звонит нам почти каждый день и мы с ней с удовольствием общаемся по телефону. Но мы стали обособленной и независимой ячейкой общества и, самое главное, самодостаточной. Поэтому, наши родители немного отдалились от нас или, скорее, мы от них. Я так вообще с начала восьмого класса жил один с бабушкой, поэтому привык. Солнышко первое время часто сама звонила маме, а теперь уже реже. К тому же концертный график у нас неслабый сейчас, да и работы у меня много. Так что некогда о родителях скучать. Но вот когда у нас родятся дети, то наши родители нам очень даже понадобятся. Я с грудничками обращаться умею, а вот Солнышко нет. То-то она удивится, как я их быстро умею подмывать и пеленать. Я её, конечно, научу, но кто будет сидеть с малышом, когда мы уедем на гастроли? Правильно, бабушка или дедушка. В смысле, не наши бабушка и дедушка, а нашего будущего малыша, то есть родители Солнышка и мои, если к тому времени они вернутся из загранкомандировки.

Плотно

позавтракав, я собрал вещи в сумку и мы отправились на «Мелодию». Василий Иванович нас ждал и с радостью усадил меня и Солнышко за стол.

— Вот ваша новая пластинка, — достал он одну с полки. — Эту я для дочки приготовил. А ваши сто штук вон в тех двух коробках лежат.

— Спасибо большое, что очень быстро такой огромный тираж отпечатали, — поблагодарил я Пахомова, ставя первым свой автограф на обложке.

— Не мы одни работали, все фабрики по производству грампластинок подключили, какие могли. Поэтому и быстро получилось. Могу вас порадовать. У меня заказов уже почти на семьдесят миллионов лежат. Так что это в первый раз на моей памяти, чтобы чью-то пластинку так ждали.

— И мы тоже рады, — сказала Солнышко и тоже подписала диск.

— Видел я вас вчера в программе «Время» и как Андрей приглашал всех на сегодняшнюю встречу. Центр у вас, действительно, хорошим получился. И в наш главный московский магазин точно много покупателей придут, чтобы вас вживую увидеть.

— А сколько мне по безналичному расчету перечисли?

— Почти семьдесят тысяч рублей. Это же двойная пластинка. Она в полтора раза дороже стандартной. Я вчера и говорил по телефону, что большие деньги получились. Но и тираж какой огромный. Вы у нас получаетесь такие восьмые со стомиллионным тиражом.

— А я вас вот о чём хотел спросить. Наши английские промоутеры нам золотой и платиновый диски за меньший тираж уже вручили, а у нас дома это дело как-то не пошло. А почему?

— Всё зависит от Министерства культуры. Они пока думают, хотя мы не раз к ним выходили с подобным предложением.

— Я попробую решить этот вопрос. Просто как-то странно получается, что советский ВИА на Западе ценят, а на Родине нет.

Мы ещё минут десять пообщались, потом сотрудник «Мелодии» донёс нам наши две коробки с пластинками до машины и мы поехали в МГИМО. Там я высадил Солнышко, чмокнув её на прощание. Она мне пожелала, чтобы я не заплывал за буйки и не прыгал с десятиметровой вышки. Я уже научился в Хельсинки хорошо прыгать, правда, пока только с пятиметровой вышки, прошлым летом. Мы вместе с Костей Косачевым прыгали. Он, как и я, к родителям приезжал на летние каникулы в Финляндию. Мы с ним жили в одном доме недалёко от парка Сибелиуса. Он на третьем этаже, а я на втором. Учитывая, что дом был трехэтажный. Это был специальный дом для советских дипломатических сотрудников, работающих в Хельсинки. Костя меня старше на год и тоже скоро поступит в МИМО, а потом, через сорок лет, станет известным российским сенатором. Вот такие воспоминания у меня связаны с прыжками в воду с вышки.

Доехав до ВААПа, я первым делом вскрыл коробки и взял с собой шесть пластинок. Одну я подарил секретарше, как только вошёл в приёмную к Ситникову.

— Автограф поставить? — спросил я её.

— Если можно, — ответила она мне и мило улыбнулась.

— Для вас всегда можно.

Поставив свою подпись, я зашёл в кабинет к заместителю руководителя ВААП.

— Здравствуйте, Василий Романович, — поздоровался я. — Как здоровье?

— Привет, Андрей, — ответил мне Ситников. — Здоровье как у всех в моём возрасте. Что, опять песни привёз?

— К Франции готовимся, да и новое задание руководства выполнять надо

— Это которое из?

— Одно из многих. Надо новые музыкальные группы создавать и выводить их на эстраду, а потом и на Запад. У меня есть год, чтобы показать себя. Им нужно таких, как наша группа «Демо», несколько. Вот готовлю уже для своего нового проекта репертуар.

— Дело хорошое. Я слышал, что ты уже начал закручивать гайки у себя в ЦК?

— Суслов требует жесткости в этом вопросе. Пример нашей группы показывает, что можно не просто дурака валять на эстраде, а зарабатывать для государства валюту.