Новый страх
Шрифт:
— Теперь зло, которое несло в себе имя Фиаров, не тронет тебя.
Нора посмотрела в невинное личико своего сына.
— Мы начинаем новую жизнь с новыми именами. Отныне нас будут звать Николас и Нора Шторм.
Часть вторая
Глава 11
Тенистая Бухта, 1919 г.
Николас Шторм терпеть не мог свою работу рыбака.
Он ненавидел
Он ненавидел вкус соли на губах и запах морской воды.
Когда, усталый и измученный, Николас приходил домой, его продолжал преследовать запах рыбы. Как бы часто он ни мылся, как бы тщательно ни скреб свое тело, эту вонь, которую он ненавидел всеми фибрами своей души, отмыть не удавалось.
Надо сказать, что он вообще ненавидел свою жизнь.
Кроме Розалин.
Розалин была особенная девушка. Она родилась не в Тенистой Бухте — ее семья была родом из Испании.
Николас любил ее длинные черные волосы, карие глаза и тонкие золотые кольца, которые она носила в ушах. Это была единственная девушка во всем поселке, у которой были проколоты уши. И вообще, это была единственная девушка на всем свете.
Все остальные девушки, которых знал Николас, хотели только одного — выйти замуж, завести детей и всю жизнь есть рыбу, которую ловили их мужья
Розалин хотела большего, как и Николас. Они мечтали пожениться и вместе уехать из Тенистой Бухты. Но отец Розалин никогда бы не разрешил своей дочери выйти замуж за молодого Шторма. У него были строгие требования к будущему супругу Розалин — этот человек должен был быть богатым и сильным. Таким, как он сам.
Розалин запрещали даже разговаривать с Николасом. Они всегда встречались тайком.
Николас пообещал себе, что однажды он заставит отца Розалин согласиться на их брак. Чего бы ему это не стоило. И тогда они обязательно поженятся и будут счастливы.
Размышляя об этом, Николас добрался до дома, в котором жил вместе с матерью. Соленый морской ветер так выдубил щелястые, неровные доски стен, что они стали тускло-серыми.
Юноша открыл дверь, вошел на кухню и остановился в изумлении.
В доме было темно и тихо. Слишком тихо. Над тарелкой с остатками его завтрака летали мухи.
— Мама! — крикнул он, не понимая, почему мать не помыла посуду.
По деревянному полу кухни вдруг пробежал краб. Николас медленно пересек кухню и вошел в гостиную. Никого.
Вдруг из спальни матери послышался низкий стон. Николас пробежал по коридору и ворвался в ее комнату. Мать лежала на полу, скорчившись от боли. Когда сын нагнулся над ней, она даже не пошевелилась. Лицо ее было совсем белым, как раковины, которые море выбрасывало на берег. Глаза были закрыты.
Николас опустился рядом с ней на колени и взял за руку, которая показалась ему ледяной.
— Мама? — хрипло прошептал он, испугавшись
Юноша принялся растирать в своих ладонях руку матери, но она не становилась теплее.
— Мама, что с тобой? — повторил он. — Ты заболела?
Нора с трудом открыла глаза и посмотрела на сына мутным взглядом.
— Дэниэл? — выдохнула она.
Николас почувствовал облегчение — мать была жива..
— Нет, мама. Это я, Николас.
— Ты так похож него, — с жалкой улыбкой сказала Нора.
— Ты мне часто об этом говоришь! Что с тобой, скажи.
— Сердце… — начала она и смолкла. Николас поднял мать на руки. Какая же она был, легкая!
«Когда она успела так постареть?» — с грустью думал Николас, глядя на Нору. Она выглядела вдвое старше своего возраста. Зеленые глаза, когда-то такие яркие, стали совсем тусклыми, великолепные каштановые волосы поседели.
Тоска сжала сердце Николаса, когда он осторожно уложил Нору на ее постель. Он поднял с пола покрывало и осторожно укрыл ее.
Сколько он помнил себя, его мать работала не покладая рук, чтобы прокормиться. Правда, как только Николас подрос, он устроился на одну из рыболовецких барок, но до этого мать обеспечивала их обоих.
Перед глазами его проносились картины детства: мать, которая часами что-то шьет, стирает чужую одежду, плетет рыболовные сети, чтобы заработать денег на еду и содержание их маленького дома.
Николас всегда говорил себе, что как только он заработает достаточно денег, он даст своей матери все, в чем она нуждалась. Когда-нибудь ей совсем не нужно будет работать.
Он присел на край кровати и стал смотреть на мать. Жизнь уходила от нее — так, как песок сыплется сквозь пальцы. Николас вдруг понял, что никогда уже не сможет дать своей матери то, чего она заслуживает.
— Николас. Я хочу кое-что тебе сказать, — слабым голосом вдруг сказала Нора. — Я хотела защитить тебя, но…
«Защитить от чего?» — подумал Николас, и вдруг его тело пронизала дрожь. Нора сглотнула комок в горле.
— Ты должен узнать правду о своей семье. Я не всегда смогу быть рядом с тобой.
Юноша почувствовал, как все у него внутри сжалось. Ему хотелось сказать матери, что она всегда будет рядом с ним, но он знал, что это ложь.
Где-то вдали раздался чаячий крик. Снаружи завывал штормовой ветер, заставляя скрипеть стены и оконные рамы.
Нора внимательно посмотрела в глаза сына. Лицо ее стало таким серьезным, что Николас испугался.
— Твой отец… твой отец… — начала она.
— Что мой отец? Скажи мне, — взмолился Николас.
О, как он хотел узнать о своем отце больше! Нора никогда не говорила о нем — только о том, что Николас похож на отца. Но теперь он наконец надеялся узнать правду.