Новый стратегический союз. Россия и Европа перед вызовами XXI века: возможности «большой сделки»
Шрифт:
Провал плана по реформированию ООН на основе джентльменского соглашения между «сильными» и «слабыми», предложенного в декабре 2004 года комиссией при Генеральном секретаре, показал, что ни те ни другие не готовы продемонстрировать необходимую степень доверия. Жизнь этого института как органа глобального политического управления подходит к концу, что, впрочем, не повлияет на существование его как совокупности большого количества полезных профильных агентств.
Совет Безопасности ООН – главный международный институт принятия решений по вопросам войны и мира – приобретает все более символическое значение. Его авторитет подрывается неспособностью стран – постоянных членов выработать общее видение принципов, на основе которых принимаются решения, затрагивающие важнейший элемент мироустройства – государственный суверенитет стран – членов ООН.
Наглядным примером в этом отношении стал так называемый монтеррейский консенсус, который напрямую ввел принцип политической обусловленности, увязывающий предоставление отдельным странам экономической помощи с реформами по «улучшению» государственного управления в соответствии с неким усредненным образцом «хорошего управления», выработанным специалистами ООН под диктовку ведущих держав.
В целом тревожная тенденция – энергичные попытки Запада обвинить в неспособности ООН к активной роли так называемые слабые и деградирующие страны, элиты которых якобы не способны и не заинтересованы в повышении качества государственного управления на национальном и международном уровне. Спору нет, на определенном этапе слабость государства в Афганистане привела к превращению этой страны в большой тренировочный лагерь для террористов, первой мишенью которых стали в 2001 году США. Однако другие удары международной террористической сети «Аль-Каида» – по Мадриду и Лондону – были нанесены уже после разгрома режима талибов США и союзниками. Террористы, как оказалось, в течение нескольких лет проживали на территории стран – объектов атаки.
Вместе с тем такой подход, ставший популярным в первой половине 2000-х годов среди обозревателей в России и странах Запада, игнорирует по меньшей мере два факта. Во-первых, так называемые слабые и деградирующие страны по определению не могут оказывать решающего воздействия на стабильность структуры международных отношений, поскольку в силу своих размеров и потенциала не принимают участия в ее формировании. Все страны-неудачники, которые перечислены в списках ЦРУ или правительства Великобритании, [64] не играют в вопросах войны и мира в международном масштабе никакой роли. Их влияние на ключевые процессы в глобальной экономике равно нулю.
64
Списки ЦРУ и правительства Великобритании являются в настоящее время единственным официальным источником, предлагающим подобную классификацию.
Во-вторых, не до конца состоятельные в деле исполнения своих суверенных обязанностей страны всегда, на протяжении всей истории ООН, составляли от четверти до половины ее членов. Тем не менее в предшествующий период те государства, которые исполняли функцию глобальных полюсов – СССР и США, – могли относительно успешно контролировать происходящие в третьем мире процессы и делали это на основе двустороннего соглашения между собой, которое и обеспечивало стабильность структуры международных отношений. В отдельных случаях функция организатора стран третьего мира и выразителя их интересов возлагалась на независимого от СССР и США посредника, в роли которого выступали страны движения неприсоединения. Другое дело, что сейчас так называемые состоявшиеся державы, являющиеся ответственными элементами структуры международных отношений, не готовы соответствовать своему потенциалу и возможностям в полной мере.
Генеральные секретари ООН уже достаточно заметно напоминают римских пап периода Авиньонского пленения – их решения, часто затрагивающие основы международного права, принимаются под прямым воздействием США или их союзников в каждой конкретной ситуации. Наиболее ярким примером этой деградации стало решение Генерального секретаря ООН в июле 2008 года о передаче Европейскому союзу функций по управлению миротворческой миссией в Косово, ставшее прямым нарушением резолюции № 1244 Совбеза.
Миротворческая деятельность ООН, рассматривавшаяся в первой половине 1990-х годов как основной инструмент поддержания мира и безопасности на планете, находится на стадии затухания. Практика операций ООН по принуждению к миру не получила развития в силу неспособности стран – постоянных членов СБ ООН принять коллективное решение по целому ряду эпизодов. Финалом эпопеи с приданием ООН функции глобального полицейского стала операция НАТО против Югославии весной 1999 года. В настоящее время Генеральная Ассамблея ООН остается уникальной международной площадкой для диалога. Вместе с тем реальный смысл ее деятельности – мониторинг мнения всех стран мира по тем или иным вопросам с целью определения расстановки сил между принимающими решения полюсами – уже давно утерян, а новый смысл пока не обретен. Карл Кайзер пишет:
«На реализацию (этих инициатив) уйдет немало времени и сил, но даже если их примут, прогресс не будет достигнут до тех пор, пока страны – члены ООН не выразят готовность к сотрудничеству и не предоставят часть полномочий органу международного сообщества. Решающую роль в этом будет играть поведение крупных держав». [65]
«Большая восьмерка». В связи с неучастием в работе новых центров силы постепенно снижается значение таких неформальных международных институтов, как «Большая восьмерка». В целом, особенно после вступления в нее России, повестка дня «восьмерки» является достаточно восприимчивой к требованиям и вызовам международной среды – мировые финансы, ситуация на глобальном рынке продовольствия и пр.
65
Кайзер К. Взаимоотношения крупных держав в XXI веке // Россия в глобальной политике. – 2007. – № 5.
Вместе с тем позиция «восьмерки» в отношении таких игроков, как Индия и Китай, пока состоит преимущественно в попытках подключить их к реализации решений в рамках повестки, подготовленной правительствами восьми и, в отдельных случаях, даже семи ведущих государств. Также не способствует повышению эффективности работы «восьмерки» участие в ее встречах таких международных чиновников, как председатель Европейской комиссии, который по сути является наемным работником для четырех стран – членов G8: Великобритании, Германии, Италии и Франции.
Присутствие на саммитах лидеров «проблемных» стран Африки объясняется обсуждением там связанных с ними проблем, а появление представителей Китая, Индии или Бразилии – необходимостью их «втягивания» в данный формат. Однако, учитывая отсутствие у ЕС компетенций в вопросах международной безопасности, участие Брюсселя можно объяснить только высокими лоббистскими способностями упомянутой четверки. Кроме того, способности «восьмерки» не просто провозглашать необходимость решения той или иной проблемы, а доводить дело до практических мер ограничиваются отсутствием у этого института постоянного аппарата.
Призывы исключить из работы «восьмерки» Россию, раздававшиеся до и после трагических событий вокруг Южной Осетии и Абхазии в августе 2008 года, выглядели в этой связи особенно странно. Связано это с тем, что именно участие России дает данному институту хотя бы незначительный, но представительный характер и позволяет принимать универсальные инициативы. Без России «восьмерка» вернется к состоянию закрытого клуба стран Запада с соответствующим авторитетом и перспективами для всех других стран мира.
Всемирная торговая организация, пожалуй, еще в большей мере, чем ООН, становится жертвой распада мира, который мыслился 15–20 лет назад единым, на региональные группировки или союзы. Несмотря на то что ВТО остается, как отмечают авторитетные наблюдатели, наиболее сильным из институтов глобального уровня, именно эта ее функция все чаще ставится под сомнение, в первую очередь за счет стремительного распространения практики двусторонних или региональных торговых режимов. В этой связи отмечается, что время существования глобальных режимов и вовсе прошло. В последнее время к такой стратегии активно перешел и Европейский союз, бывший ранее одним из наиболее надежных проводников использования механизмов ВТО. ЕС в свете стагнации переговоров по так называемому Доха-раунду уже официально взял курс на подготовку соглашений о создании зон свободной торговли не только с государствами-соседями, но и с такими удаленными партнерами, как Южная Корея. Сама же ВТО рассматривается чиновниками ЕС как не более чем одна из многих возможностей для усиления позиций Европы на мировом рынке.