Новый выбор оружия
Шрифт:
Патриот тем временем принялся вскрывать банку со шпротами, приговаривая:
– Хоть что-то полезное. Отдали еду отморозкам, Зона нам послала немного провизии.
Энджи все так же стояла с цветами, не знала, куда их деть. Пригоршня потянулся к тушенке:
– Есть ли трупы, нет ли трупов, кушать хочется всегда, – прокомментировал Шнобель, Никита хохотнул.
Вик заинтересовался горелкой, поджег ее и приспособил закопченный котелок, найденный здесь же, налил туда воды:
– У меня рис есть, если его перемешать с тушенкой, получится подобие плова. Только придется потерпеть.
Энджи «отмерла»,
– У меня нет аллергии на цветы. Но за заботу спасибо.
Минут за десять накрыли стол – ту же мешковину. Шнобель пустил по рукам флягу с водкой. Вообще я не сторонник алкоголизма, не нравится состояние, когда рефлексы могут подвести, но сейчас грамм пятьдесят для согрева и снятия напряженности – самое то.
Тревога поутихла, но не исчезла. Казалось бы, мы практически в бункере, ни выброс, ни мутанты нас тут не достанут, а ощущение такое, что мы заперты в склепе, куда вот-вот пожалует Дракула, и бежать некуда.
Налобные фонари выключили, теперь помещение освещал лишь огонь газовой горелки и тусклый фонарик на солнечных батарейках, который Вик прикрепил к стене. Энджи наконец села между мной и Виком, определив букет на край «стола». Выглядела она не очень. Синеватый огонь подчеркнул черные круги под глазами, которые я поначалу не замечал. Тяжело девушке дается переход.
Пригоршня пригорюнился и поглядывал на меня, словно я виноват, что девушке захотелось сесть тут. Совсем парень пропал. Энджи взяла в руки бутерброд, поднесла ко рту, сглотнула слюну и отложила его. Вик посмотрел на нее с сожалением и промолчал.
– А вы не родственники случайно? – проговорил Пригоршня.
Ответил Вик:
– Случайно да. Я ее двоюродный дядя по отцу.
– А не похожи, – сказал Пригоршня.
Энджи шепнула:
– Так не отец же. Дядя. Мы много-много лет не виделись. Он был… Далеко, в общем.
– Ты из детдома, да? А помогать кому хочешь?
Энджи закатила глаза, но все же ответила:
– Никита, ты хороший парень, но посягаешь на мое личное пространство, а я – существо территориальное. Считаю, что имею право хранить молчание.
Мысленно я ей зааплодировал. Хорошая девчонка, умная, выдержанная. Никита открыл рот, тотчас его закрыл и захлопал ресницами. Надо будет дать ему мастер-класс, как обольщать женщин: молчать и играть в суровость. Тогда, может, что-то у него и получится. Не с Энджи, с ней он опоздал.
Закипела вода, Вик засыпал рис, опустошил в котелок банку тушенки. Патриот, зевнув, потянулся к гитаре, обнял ее, спасибо, расчехлять не стал. Шнобель отправился к тряпью, где ночевал неизвестный сталкер, и принялся шуршать, стелить там коврики под спальные мешки. Патриот глянул на него и не удержался, достал гитару и ударил по струнам:
– Хочу песню спеть. Не для души – для вас. Не зыркайте так, она вам понравится. Автор – Сергей Назин, исполнитель – ваш скромный слуга. Колыбельная киллера.
– Баю-баюшки бай-бай,В сон стучится триллер,Спи, сынок, не забывай,Что твой папа киллер.Пистолетик под бочокИ – спокойной ночи,Придет серенький волчок —Мы его замочим…Внезапно Патриот прекратил играть, прижал палец к губам и отложил гитару, заозирался. Песня, и правда, была неплохой, я развеселился, и тревога отступила. Теперь пришлось прислушаться к чувствам. На задворках сознания заворочалось что-то непонятное, черное, будто мрак ожил и растекся по углам, души коснулось холодное щупальце, и в ушах зазвенело. Похоже, не один я это почувствовал. Энджи потерла висок и спросила:
– Что это? Опять выброс?
– Нет, – шепнул я и схватился за винтовку. Сердце молотом заколотилось в груди, ладони взмокли.
– Аномалия? – вскинул бровь Вик и вскочил.
– Нет, тише. На контролера похоже, но не он.
В висок словно спицу вогнали. Зашипел Шнобель, стоя на четвереньках, потряс головой. Патриот побледнел, на крыльях носа выступили капли пота. Энджи подобралась и инстинктивно выхватила пистолет.
Я поднялся, шагнул к люку и прислушался. Наверху – тишина. Просачивается чуть различимый скрип форточки, колышимой сквозняком, вдалеке ухает филин. Но откуда тогда ощущение незримого присутствия врага? Почему я уверен – он там, принюхивается, поводит головой из стороны в сторону?
Головная боль взорвалась фейерверком разноцветных искр. Кто-то будто разломил череп надвое и теперь копался в мозгу, сортировал мысли. Не вырваться!
Пригоршня взревел и схватил ружье. Перекошенное лицо стало совершенно звериным, и тогда я понял, что с нами происходит: кукловод пытается нас «взломать». Чем человек проще, тем уязвимей. Пригоршня получит мысленный приказ и перестреляет всех нас к чертям!
– Шнобель! Вяжи Пригоршню! – взревел я и кинулся ему в ноги.
Друг боролся за право быть собой, и не успел среагировать, рухнул прямо на меня, вцепился мне в загривок. Нет, это уже не мой друг.
– Что происходит? – пророкотал Вик.
– Контролер… что-то похожее… управляет… – хрипел я. – Да вяжите его уже!
Пригоршня крякнул и отпустил меня, я тотчас вскочил и принялся помогать его связывать. Шнобель повис на Никите сзади. Пытаясь взять его в клинч, Вик заходил спереди, Патриот достал веревку и подкрадывался с тыла. Проще всего свалить его. Это сделал Вик – точно так же бросился ему в ноги. Взревев, Пригоршня вцепился в его куртку и разорвал ее на спине, открывая взору выступающие под кожей позвонки и огромную татуировку – крест с короной наверху.
Пока связывали Пригоршню, Вик выбрался из-под него и, сгорбившись, сел возле горелки, где по полу каталась Энджи. Башка раскалывалась так, что в глазах темнело.
Вскоре Пригоршня был нейтрализован и ревел раненым Кинг-Конгом. От боли слезы наворачивались на глаза, с каждым мгновением я все отчетливее чувствовал чужое в своем сознании.
Издав нечеловеческий вопль, Шнобель повалился рядом с Пригоршней:
– Вяжите меня… капец…
Мы с Патриотом выполнили его просьбу. Некоторое время он кряхтел и стонал, а после начал выть и рычать. Патриот плакал, точнее, слезы сами катились по щекам, но пока держался. Энджи тоже держалась. Меньше всего страдал Вик. Или он настолько сильно себя контролирует? Что же делать? Так мы долго не продержимся.