Новый взгляд на историю Русского государства
Шрифт:
Во всяком случае, так называемая «Начальная летопись» переходит, благодаря отсутствию в ней «небесных записей», целиком на положение позднего апокрифа, первоисточники которого уже после XIII века, и в представлениях о прошлом, существовавших, после того времени, как крестовые походы были забыты населением. А с этой точки зрения нам становится прямо необходимо исследовать и то, как отразилось в головах благочестивых монахов «продолжателей хроники Нестора» (уже описывавших довольно правильно небесные явления) такое грандиозное событие, бывшее на их глазах, как взятие крестоносцами в 1204 году духовной их столицы Царь-Града и установление там «богомерзкого» латинского богослужения вместо православного.
Предмет этот так захватывающе интересен, что я посвящаю ему особую главу. А здесь отмечу поразительное совпадение.
Взятие Царь-Града крестоносцами (1202 год) было ни более, ни менее как при Рюрике, на седьмом году его княжения над Русью в Киеве от 1195 по 1201 год. Правда, что его теперь называют Рюриком II, жившим, будто бы, через триста с лишком лет после первого мифического своего тезки, якобы основавшего русское государство, но сам-то второй Рюрик, конечно, и не подозревал, что он второй, а не первый, да и имени такого в христианских святцах нет, а только — у «варягов».
Все это так странно, что исследование крестовых походов по отражениям их в русских летописях того времени становится необходимым.
Часть первая. Летописная история Руси
Глава I. История русской истории. Первые мнения о начале русского государства
В книге Константина Багрянородного «О фемах» и «О народах» в главе о путешествии росов из Росии в Константинополь в моноксилах ( — лодка выдолбленная из одного бревна) дается название днепровских порогов. Вот это место.
«Прежде всего они приходят к первому порогу, нарекаемому Эссупи , что означает по-роски и по-славянски „Не спи“ ... Когда они пройдут этот первый порог, то снова, забрав с суши прочих, отплывают и приходят к другому порогу, называемому по-роски Улворси , а по-славянски Островунипрах , что означает „Остров порога“ ... Подобным же образом минуют они и третий порог, называемый Геландри , что по-славянски означает „Шум порога“ , а затем так же — четвертый порог, огромный, нарекаемый по-роски Аифор , по-славянски же Неасит , так как в камнях порога гнездятся пеликаны... Подступив же к пятому порогу, называемого по-роски Варуфорос , а по-славянски Вулинпрах ... они достигают шестого порога, называемого по-роски Леанди , а по-славянски Веручи , что означает „Кипение воды“ ... От него они отплывают к седьмому порогу, называемого по-роски Струкун , а по-славянски Напрези , что переводится как „Малый порог“ ».
Он дает описание семи крупнейших днепровских порогов, название которых, как считается, он дает в греческой транскрипции и с пояснением названий на греческий язык. В пяти случаях он предлагает по два названия, которые он называет «роским» и «славянским».
Пороги там называются по-русски не Теляндри и Варуфорос, а Волчье Горло, Ненасытец, Перун, Вольницкий, Звонецкий, Кайдацкий, Лоханский, Вольный и Будиловский.
Но пусть их прежние псевдорусские имена теперь забыты, и это нам все равно. Нам важно тут только их толкование Байером и Погодиным. Оставим пока в покое Теляндри и займемся Варуфоросом. Багрянородный говорит, что «Варуфорос» — это русское название порога, а по-славянски он называется «Вульнипраг». Последнее, славянское слово, истолковывается легко как Вольный порог (и таковой есть), ну, а что же такое значит якобы русское его название Варуфорос? И Лерберг, и Байер, и Погодин отметили, конечно, что такого слова по-русски нет. А что же вывели они из этого? Руководясь своим уже предвзятым именем об основании Русского Царства на Днепре пришельцами из далекой заморской Скандинавии, они нашли, что в норвежском языке «war» значит — тихий, a «fors» — порог, а в сумме «Тихий порог». На основании этого якобы лингвистического следа, хотя шаг из Скандинавии на Днепр и был поистине гигантским, они пришли к выводу, что Варуфорос слово скандинавское, и, следовательно, грек Багрянородный назвал руссами ни кого иного, как киевских скандинавцев. Отсюда ясно, — не правда ли? — что русское государство (даже и в Украине) скандинавского происхождения.
Но, позвольте! — восклицаете вы, — какой же речной порог мог быть назван тихим, когда он по природе своей вечно шумит? Да и зачем было отправляться так далеко от Днепра за объяснением его имени, когда оно является общенародным много поближе, в Византии? Ведь это же чисто греческое слово, с прекрасно подходящим для порога смыслом: УНОСЯЩЕМ ТЯЖЕСТИ [26] .
Каким же образом историки-классики Лерберг, Байер, Погодин и другие не знали этого? Каким образом не знал греческого языка и сам греческий царь-писатель Константин Багрянородный? Ведь если книга его не апокрифический перевод с латинского, причем латинский автор действительно мог принять греческое слово Варуфорос за русское, то как объяснить такой промах? Неудивительно поэтому, что знаменитый критик середины XIX века Добролюбов высмеял это словопроизводство даже в стихах, говоря от имени Погодина в своем «Свистке»:
26
Варуфорос по византийскому и Варуфорос по латинскому произношению от слова — тяжесть, откуда слово барометр и — несущий.
Да и всю норманскую теорию он справедливо приравнял к бессознательному патриотическому порыву, восклицая тоже от имени Погодина:
Какой-то чрезвычайной Я силой обуян, Мне шепчет голос тайный, Что Рюрик был норман!И, действительно, кроме «тайного голоса» ничем нельзя установить скандинавско-норманской теории. Разочаровавшись в этом направлении, другие «словоохотливые» филологи, тоже забывая, что созвучным словам в различных языках можно придавать значение лишь тогда, когда они не только созвучны, но и осмысленны, пытались найти и другие объяснения «Порфирородным порогам».
Так Болтин в своих «Критических замечаниях на первый том Истории Российской князя Щербатова» пробовал с надеждой на успех производить имена их, поближе, с венгерского. Для порога Ульворси он подыскал в венгерском «ulo» — сидящий и «warsa» — верша.
Для Геляндри оказалось у него венгерское «helo» — урочище и «graga's» — дорогое, приятное, а порог Леанти оказался созвучным с венгерским «leany» — девушка. Конечно, нет ни малейшего сомнения, что происхождение южнорусского государства от венгерского завоевания географически правдоподобнее, чем от «призыва скандинавцев». Эверс не без основания говорил, что если б русское государство произошло от норманов, то в русском языке и до сих пор остались не десятки, а сотни не вызывающих сомнения слов норманского происхождения. И кроме того, почему в скандинавских сагах ни-Я не упоминается о таких национальных героях, какими были бы у них Рюрик и его братья?
Итак, и Скандинавия, и Исландия, и как будто даже Венгрия отпадают, но отпадают ли с нею и норманы вообще? Ведь имя норманы лишь тенденциозно навязано скандинавцам, так как и до сих пор Нормандией называется не Скандинавия, а северо-западная часть Франции, да и имя их третьего предводителя — Трувор — очень близко напоминает французское слово «trouveur», т.е. трубадур [27] .
Правда, что легенда о начале государства производит его даже и не от норманов, а варягов, но слово «варяги» —скорее всего искаженное имя франки, перешедшее по-гречески в варанги и по русски в варяги [28] , и это название «Варанги» (франки) приводит нас во Франкскую империю Карла Великого, которая в 843 году распалась на Францию, Германию и Италию. А ведь к этому же времени, к 862 году, относят и возникновение русского княжества с Рюриком, Синеусом и Трувором. Эти-то франки (при гулком восточном произношении «варанги» и затем «варяги») и могли быть скорее всего основателями Южно-Русского Государства со столицею в Киеве. А прежде всего такое событие могло произойти через посредство русинов в Венгрии.
27
Я не могу умолчать здесь о курьезном истолковании одним ученым-филологом имен: Рюрик, Синеус и Трувор. Он видит тут целую скандинавскую фразу: Rurik Sine hus och trover или в том же смысле, но еще лучше по-немецки: Rur-reich sein haus und Treuwer. Русский царь, его дом и верное воинство. Но не слишком ли это остроумно для того, чтоб быть правдоподобно?
28
Эверс Г. Предварительные критические исследования для русской истории. Кн. 1. С. 38, прим. 32.