Новый закон существования
Шрифт:
Крепче сжав Машину руку, Лиза улыбнулась:
– Это точно.
– А ты? О чём ты мечтала в детстве?
Лиза, сама не зная почему, захотела поделиться с Машей:
– Я мечтала о принце.
Глаза Маши засмеялись, изо рта вырвался хрип:
– Серьёзно?
– Да, я представляла себя героиней романтической истории: заточённая в башне в ожидании своего героя. Я любила устроиться на подоконнике в комнате и часами напролёт разглядывать в окне проходящих мимо людей в поисках «того самого». Когда кто-то из игравших во дворе мальчишек мне сильно нравился, я старалась запечатлеть в памяти каждую деталь его образа, словно рисовала портрет на холсте своей памяти. И ждала, когда же
Будто и не слушая, Маша подскочила и во всё горло закричала:
– Я не слышу своего малыша! Где он? Что с ним?
Лиза подняла голову, вытерла тыльной стороной ладони выскочившие слёзы и спокойно ответила:
– Он с Денисом Валерьевичем. Хочешь, я схожу и узнаю?
– Да, прошу тебя. Только возвращайся скорее.
Лиза поднялась с пола, продолжая держать Машу за руку.
– Я быстро.
Мягко опустив ладонь Маши на одеяло, Лиза вернулась к закрытой двери кабинета врача. Постучав, но не дожидаясь ответа, она вошла. Денис стоял возле стола, сложив руки в карманы, и смотрел в окно. Звук захлопнувшейся двери заставил его повернуться. На Лизу смотрело уставшее серое лицо со стеклянными, полными отчаяния глазами. Волосы Дениса, взмокшие от пота, стояли торчком. Плечи округлились, грудь впала. Он не был готов к расспросам, но Лиза не хотела возвращаться к Маше без ответов. Дрожащим голосом она спросила:
– Что с Машиным ребёнком? Где он?
– Он умер, – холодный тон Дениса заставил её поежиться.
– А что будет с Машей?
Денис повернулся к Лизе спиной, давая понять, что не намерен отвечать на вопросы. Он склонился над столом и принялся разбирать скопившиеся на нём бумаги.
– Считай, что то же.
Лиза застыла на месте. Поначалу она решила, что ей послышалось. Или она не так поняла ответ.
– Что вы имеете в виду?
Не поворачиваясь, Денис бросил ей через плечо:
– Она потеряла слишком много крови. Я не могу ей ничем помочь.
Руки его замерли, плечи опустились, будто скинули непосильную ношу. Лиза прижала холодные пальцы к груди. Смысл сказанных им слов никак не укладывался в голове, но ноги сами понесли её обратно в палату.
Её встретила бледная безжизненная рука Маши, свисавшая с кровати, едва касаясь пальцами пола. Лиза подошла, подняла холодную руку и снова положила на одеяло. Маша лежала, не дыша, голова запрокинулась, губы раскрылись в безмолвном крике. На щеке её блестела одинокая слеза. Стеклянные глаза смотрели в потолок. Лиза опустила ей веки и, словно обезумев, сорвалась обратно в кабинет. Ворвавшись к Денису, она, сама не ожидая этого от себя, кинула ему в спину:
– Маша умерла, – слова прозвучали как обвинение. Но Денис молчал и не оборачивался. Лиза видела, как крепко она сжал челюсть, как под кожей заходили желваки. Не сдерживая слёз, она продолжила, – Как вы можете так спокойно смотреть на всё то, что происходит в Ферре? На то, как обращаются с девушками здесь?
– Я думаю, это имеет место.
– Что?
– Что вы, девушки, сами не понимаете, что творите.
Лиза закачала головой из стороны в сторону и непонимающе уставилась ему в спину:
– По-вашему, Маша это заслужила?
Голос его сорвался:
? Я врач, а не судья!
– Но разве вам не жалко её?
– Если бы я хотел, я бы жалел каждую заключённую, – она уронил голову и закачал ей из стороны в сторону. Лиза двинулась ему навстречу, остановившись в десятке сантиметров от его спины. Даже сквозь халат ощущался жар бушевавших внутри него чувств. Задержав дыхание, Лиза протянула руку и коснулась тонкими пальцами внутренней стороны его ладони. Волна трепета пробежала по всему её телу, дав смелости сделать следующий шаг. Лиза крепко обняла обеими руками его широкую ладонь. Денис развернулся, – если бы хотел. Но не хочу. – Вместо знакомых грустных глаз Лиза встретилась с яростным огнём неприязни во взгляде. Отчеканивая каждое слово, он продолжил, – каждая пятая уговаривала меня помочь сбежать. Каждая третья клялась в любви. Каждая вторая пыталась соблазнить и влюбить в себя, чтобы я её спас. Женщины этой тюрьмы – жалкие манипуляторши, готовые на всё для достижения своих целей! О-о-о, ?из его груди вырвался смешок, ? мне не жалко их ни на грамм. Они заслужили быть здесь. Заслужили подобное обращение: рожать своих ублюдков от ублюдков! И умирать заслужили как собаки! Они не нужны ни для чего, только для удовлетворения той похоти, что сами и вызывают в порядочных мужчинах!
Лиза отпустила его руку, инстинктивно сделала несколько шагов назад и посмотрела на Дениса. Сорвав маску благородного попечителя, перед ней теперь стоял негодяй, превзошедший в низости даже охранников, использующих заключённых в качестве забавы.
– Это вы сдавали всех девушек? – Лиза до последнего не хотела верить тому, что сама говорит. – Из-за вас их приговаривали к публичным наказаниям?
– Это то, что они заслужили. Каждая из них, – он замолчал. На его лице застыла широкая хищная улыбка. Он упёрся указательным пальцем ей в грудь и, скрежетнув зубами, проговорил, – и это то, что ждёт тебя.
Раньше Лиза видела мёртвого человека только раз. То была её бабушка: как-то раз она легла спать и не проснулась. Лизе тогда было семь, и всё, что она знала о бабушке, это её имя и навязчивый запах мыла, который преследовал старушку: он впитался ей в кожу, во все её вещи, даже в мебель и стены дома, где она жила.
Но этого не хватило, чтобы от фразы «бабушка умерла» внутри Лизы что-то повернулось, защемило или засвербело. Она понимала, что произошло нечто пугающее, роковое. Но вместе с тем неосязаемость смерти давала Лизе надежду, что её как будто и нет.
Стоя в тёмном холодном зале прощания под монотонную, похожую на бесконечную колыбельную проповедь, Лиза яростно боролась с любопытством. Ей нестерпимо хотелось подкрасться к гробу – последнему пристанищу дряхлого тела – и, зацепившись подушечками пальцев за острую кромку тёмного дерева, заглянуть за завесу тайны. Её мучила неизвестность. Её раздирало желание узнать, как же выглядит смерть и почему её все так боятся.
Когда настало время прощания, Лиза почти вприпрыжку подбежала к гробу и заглянула в него. К её удивлению, внутри ничего не было кроме бабушки, мирно сложившей на груди руки и слегка улыбавшейся окружающим. Ничего в её теле, лице или позе не выдавало присутствие смерти. Даже наоборот – сквозь едва заметные щёлки между век виднелась искорка жизни: бабушка, будто бы сама обуреваемая любопытством, подглядывала за происходящим вокруг. Она словно проверяла, все ли пришли и достаточно ли по ней скорбят. А самое важное, верят ли присутствующие, что она умерла.
Лиза вместе с бабушкой оглядела окружающих: одни плакали, другие грустно смотрели под ноги – и казалось, только Лиза разгадала секрет: «Бабушка вовсе не умерла. Просто пошутила».
«Она же просто пошутила», – повторяла Лиза, глядя на опускающийся в землю гроб.
«Это игра», – толстое одеяло рыхлой земли укрыло крышку гроба.
«Игра», – мама, задыхаясь от слёз, покинула кладбище, оставив Лизу один на один с пронзительной болью в сердце. Смерть жестоко над ней пошутила. Она была там, прямо перед глазами, но Лиза её не заметила. Не узнала…