Ноябрьский триллер
Шрифт:
— Но с ребенком ты все-таки погорячился, — заметила она, когда Олег опустил ее на табурет.
— Нисколько. Я записал это себе в планы, и буду упорно добиваться своей цели.
— Неужели? Может, рискнешь произвести его на свет самостоятельно? А что, я слышала: некий полоумный миллионер, умирая, оставил десять миллионов мужчине, который произведет на свет ребенка. — Ольга говорила откровенно издевательским тоном: при слове «ребенок» ее сентиментальные настроения улетучились, как дым.
— Почему «полоумный»? Мне кажется, он обладал недюжинным чувством юмора и отлично знал человеческую натуру.
— Ты находишь? — Ольга
— Я нахожу изумительным, что твой Дубовой не звонит уже целых полчаса. — Олег скептически обозревал набор, предложенных Ольгой продуктов. Похоже, замороженные пельмени не входили в число его любимых блюд. Оно и понятно, Олежка принадлежал к категории маменькиных сынков, с детства приученных к румяным пирожкам и диетическим бульонам.
— Злой ты, Олегыч. А вот полковник, между прочим, о тебе отзывается очень тепло. — Ольга с размаху плюхнулась Олегу на колени и чмокнула его в макушку.
— Мне его тепло, как собаке пятая нога. Слушай, давай картошки наварим и с соленым огурчиком! Мама передала баночку.
— Значит, пельмени тебя не прельщают?
— Не прельщают. Я почищу картошку. Лады? — Он ласково ткнулся носом Ольге в шею. — Я так по тебе соскучился. Надеюсь, ты больше не бросишь меня ночью одного?
— Надеюсь, нет. Хотя обещать ничего не буду.
Возня с ужином затянулась до часу ночи.
Наконец распухшая от еды Ольга отвалилась от стола и, сонно улыбаясь, промурлыкала:
— А теперь спатеньки.
— И не думай. Я который день без женщины, ты должна войти в положение.
— А я которую ночь без сна. Думаю, тебе придется войти в мое положение, котик. — Она дразнила Олега, жеманно потягиваясь и соблазнительно выпячивая грудь.
Тонкий шерстяной джемперок туго натянулся на двух выпуклостях, от которых Олег не мог оторвать глаз. Усилием воли он заставил себя смотреть на стоящий посреди стола горшок с пахиподиумом. Озорная прическа, венчавшая длинный колючий ствол, уже не казалась ему милой, хотя он собственноручно преподнес подруге этот цветок 8 марта. Олег хотел тогда соригинальничать и вместо традиционных роз купил ей веселую «колючку». Однако его иронию не оценили, и взамен ожидаемого веселья он получил грандиозный скандал и целую неделю обидного молчания. Правда, теперь цветок был Ольгиным любимцем, она даже разговаривала с ним, когда Олег задерживался на работе.
После минутного молчания он заметил:
— Тогда мне лучше лечь в другой комнате на диване.
— Почему же? — наивно спросила Ольга, вставая. Покачиваясь на носках и позевывая, она остановилась около сидящего Олега.
Вид ее груди в непосредственной близости еще больше подогрел терзаемого желанием Олега, он робко погладил подругу по животу.
— Боюсь, что в одной постели с тобой я буду опасным и не сдержу слово джентльмена.
— Значит, ты джентльмен?
— Стараюсь соответствовать.
— Какая жалость! Терпеть не могу джентльменов, — хитро прищурившись, пропела Ольга, круто повернувшись к томящемуся Олегу округлым задом.
— Ах, так! Тогда я грубый, невоспитанный флибустьер! — прорычал Олег, сообразивший, что с ним играют в извечную женскую забаву «догони меня».
Сграбастав пищащую Ольгу в охапку, он потащил ее в спальню и, притворно рыча, бросил на ярко-красное шелковое покрывало, купленное им же около года назад.
Завидев тогда завернутую
Распаленный Олег настаивал, Ольга шутливо отбивалась, капризничала, уворачивалась, не забывая при этом будто невзначай отвечать на сыплющиеся градом поцелуи.
Позже, когда они успокоились, Олег устало спросил:
— Слушай, а почему тебе обязательно нужно меня дразнить?
— А где ты видел крепость, сдающуюся без боя? — хитро подмигнула ему довольная Ольга. — Женщине нравится, чтобы ее завоевывали, понимаешь?
— Да уж. У нас каждый раз не секс, а взятие Бастилии, — проворчал Олег.
— Красивое, однако, имя — Бастилия. Можешь меня так иногда, для разнообразия, называть. Между прочим, почему ты не спрашиваешь меня о деле, которое я сейчас расследую?
— Это про жену миллионера, которую почикали?
— Господи, опять этот несносный жаргон! Я с Дубовым сражаюсь за чистоту русского языка, так и ты туда же.
— Тсс, — зашипел Олег. — Не произноси этой роковой фамилии, не то полковник опять позвонит. Не к ночи будь помянут! — И он уставился на стоявший на ночном столике телефон с выражением вселенского ужаса на лице. Его и без того большие глаза едва не вылезли из орбит, нижняя губа отвисла, что делало его похожим на стареющего театрального комика. И в этот момент телефон затрезвонил. Олега буквально подбросило на постели. — Он, родимый! — зло выругался Олег, но под молящим взглядом Ольги все-таки снял трубку и рывком передал ей.
Сначала она не могла ничего разобрать: трубка трещала и сипела, будто простуженная. Потом откуда-то издалека донесся хрипловатый женский голос. Голос бормотал что-то об убийствах, женских голосах и прочей дребедени. Ольга несколько раз спрашивала имя звонившей, с пятой попытки ей удалось это выяснить. Оказалось, что голос принадлежал Виктории Трамм.
После этого Ольга начала постепенно вникать в смысл ее сумбурных речей. Литераторша по обыкновению была подшофе, говорила путанно, поминутно сбиваясь и забывая, с чего начала. У Ольги даже руки вспотели, так напряженно она вслушивалась в льющуюся из телефонной трубки галиматью. Из всего услышанного Ольга заключила, что Виктория Трамм вспомнила нечто очень важное, о чем и хочет сообщить органам. Но прежде чем прийти в милицию, ей непременно нужно удостовериться в некоторых фактах, вызывающих у нее сомнения.
Минут через десять Ольга потеряла терпение и прокричала:
— Простите, но если вы позвонили только затем, чтобы сообщить мне о своих бредовых воспоминаниях, то время для этого выбрали неподходящее!
Голос на другом конце провода умолк, потом заскрежетал вновь:
— Хорошо. Мне кажется, я вспомнила все.
— Что — «все»?
— Я знаю, кто убил Линку и старуху Фандотти. Той ночью сквозь сон я слышала два женских голоса, один принадлежал Лине, другой...
Женщина замолчала, и Ольга торопливо закричала в трубку: