Нож оборотня
Шрифт:
Пень сомкнулся.
Белобородый старик сидел на пне и смотрела на Вовку.
– Это был его выбор, – услышал Вовка. – Мы все совершаем свой выбор, – с грустью добавил старик… а потом исчез.
Осколки волколакова ножа тоже исчезли.
Вовка постоял, чувствуя, как мороз пробирается под свитер.
– Надо выбираться, – повторил он уже себе.
Выбирались тяжело, медленно.
Когда показалась лесопилка, был уже третий час ночи. Люди устали и измучились. Женщина сразу же отправилась к себе.
Остальных
«Завтра, – сказал он себе, – все завтра…»
Дома он упал на кровать, уснул мгновенно и без сновидений.
Тайна раскрыта
Казалось, он только что закрыл глаза, как сразу же кто-то настойчиво начал его трясти.
– Вставай! Да вставай же!
Вовка с трудом разлепил непослушные веки. Его ослепило солнце. Он снова зажмурился, но неугомонный Мишка не отстал:
– Просыпайся!
– Чего? – недовольно пробурчал Вовка.
– Вставай, говорю! Время – час дня!
– Ну и что?
Вовка перевернулся на другой бок, так, чтоб солнечный луч не бил по глазам.
Мишка склонился к самому уху и прошептал:
– У Григорьева ждут!
И тогда Вовка вспомнил.
Он резко сел на кровати. Сон мгновенно улетучился.
– Сколько времени? – спросил он.
– Я же тебе талдычу – час дня!
– Ничего себе! А почему ты меня раньше не разбудил?
Мишка хмыкнул:
– Да потому что я сам только что проснулся.
Вовка протер глаза, потряс головой:
– Понятно… я сейчас, надо умыться.
Он пошлепал босыми ногами к умывальнику, плеснул в лицо обжигающе ледяной водой, проснулся окончательно.
– Леша где?
– Там уже, – ответил Мишка, протягивая полотенце.
Друзья наскоро оделись и бросились из дома.
– Куда?! – крикнула вслед Матрена. – Хоть бы поели, неугомонные!
Но они уже бежали по улице к дому Григорьева, или к бывшему дому… Хотя дом – вон он, высится из-за забора островерхой крышей, а где Григорьев?
На мгновение темный ужас охватил Вовку при воспоминании о бездне, поглотившей мертвого волколака.
– Ты сам-то как? – запоздало спросил Вовка у Мишки.
– Нормально, – отмахнулся тот. – Если бы ты не успел, тогда…
– До сих пор не понимаю, чего он хотел? – задумчиво произнес Вовка.
– Что тут понимать, – отозвался Мишка, – власти он хотел. Пока твой дед был жив, Григорьев против него вякать не смел. Но все время чувствовал себя несвободным. Он хоть и пообещал деду не вредить никому, однако его волколачья душа требовала иного. Так что, когда дед умер, Григорьев начал искать возможность освободиться от заклятья. А как освободиться? Только с помощью пролитой крови!
Вовка задохнулся:
– Поэтому
– Ну да, – подтвердил Мишка и кивнул на забор, – вот мы и пришли, сейчас сам все узнаешь.
Вовка толкнул незапертую калитку. Еще вчера этот дом казался ему логовом зла, что, по сути, так и было. Но сегодня дом выглядел вполне мирно. Обычный деревенский дом, добротный и крепкий.
Ребята пересекли двор и поднялись на крыльцо. Дверь им открыл улыбающийся Леша, он приплясывал от нетерпения, хотя было заметно, что нога у него еще болит.
– Ты бы поаккуратнее, – посоветовал Вовка.
Леша кивал и радовался.
Ребята прошли в комнату. За столом сидели уже знакомые Вовке люди, бывшие оборотни: сын и племянник Григорьева, водитель автобуса, женщина и двое мужчин.
При виде Вовки они все поднялись и поклонились.
– Ну, хватит, не надо этих церемоний, – смутился он, – вы теперь все свободны и можете возвращаться по домам. Больше вас никто не тронет, это я обещаю.
Женщина, все время кутавшаяся в платок, глухо произнесла:
– Скажите, а мы больше не будем… – у нее не хватило дыхания, так сильно она нервничала, – не будем превращаться в волков?
– Нет, не будете, – ответил Мишка. – Тот, кто вас обратил, – мертв, а Хозяин, – он кивнул на Вовку, – дал вам свободу.
– Я… я так благодарна, – еле слышно произнесла женщина. – Это, это был ужас!
– Дядька Савка обратил их, когда поехал на своем тракторе автобус вытягивать. Он сначала думал напасть на людей по дороге, но тебя испугался, – сообщил он Вовке, – вот и погрыз этих потом…
Женщина кивнула и заплакала. Водитель молчал, опустив голову.
– Его автобус в сарае стоит, – сообщил сын Григорьева, отводя глаза от Вовки. Племянник вообще забился в угол и сидел там, обхватив голову руками.
– Чего вы боитесь? – удивился Вовка.
– Нас все ненавидят, – с трудом произнес сын Григорьева.
– За что же вас ненавидеть? – не согласился Мишка. – Вы пострадали так же, как и остальные, к тому же ведь вы еще детьми были, когда это случилось?
Парни медленно кивнули, соглашаясь.
– Он мой отец, – произнес сын Григорьева.
– А что можно сказать об отце, озверевшем настолько, чтоб загрызть собственного сына? – вдруг сказал Вовка.
– Где он? – просил сын.
– Его больше нет, – жестко ответил Вовка, – совсем нет!
А потом он велел парням истопить баню и всем помыться и привести себя в человеческий вид. Водитель ушел в сарай разбираться с автобусом, женщина попросила отпустить ее домой.
Вечером водитель увез двоих пострадавших в район.
А Вовка и Мишка еще долго сидели с сыном и племянником волколака, и те рассказывали им о Григорьеве. Знали они немного. Но и того, что знали, оказалось достаточно, чтоб составить полную картину.