Ножом по сердцу
Шрифт:
Я взглянула на часы. Начало четвертого. При их возможностях, если она сегодня им расскажет, я теряю шанс. Что ж, на этой неделе они уже дважды поднимались ни свет ни заря. Окажу-ка им услугу, пусть у них выдастся свободный вечер. Я успела бросить Кэрол «Нет!», и в этот момент связь оборвалась. Надеюсь, она услыхала.
На сей раз я не стала ничего выдумывать. Просто показала малому за конторкой визитку. Другую, я имею в виду. Он особо не удивился. Возможно, это входит в здешнюю культуру отношений: частный детектив
— Мистер Азиакис? Вот так сюрприз!
— Для вас, но не для меня.
Крепкое рукопожатие; старые кости, а все еще сжимают до боли.
— Слыхал, вы ищете Белинду Бейлиол? В чем дело? Уже весь выигрыш спустили?
— Бет, — ответила я. — Держу под матрацем. А что? Вас это волнует?
— Нисколько. Меня волнует только то, что вы увязались за ней после в служебное помещение.
Ой-ой, уж этот мне всевидящий глаз. А я так надеялась, что проскользну незаметно.
— Откуда вам известно? Азиакис пожал плечами.
— Она совсем мне не помогала, —твердо сказала я.
— Ну да, и она так говорила.
— Сказала что-нибудь еще?
— Нет, ничего. Отказалась давать объяснения.
— Но ведь вы не уволили ее? Человек у входа сказал, что она взяла отпуск.
— Мисс Вульф, я не люблю частных детективов. По опыту знаю, что ко мне они приходят только вместе с бедами. Так, может, вы объясните, почему я должен отнестись к вам иначе?
Наверно, только благодаря акценту он и производил впечатление мудрого человека. Акцент убрать — старый бандит, да и только. Я разочарованно вздохнула. Сказала:
— Хотя бы потому, что я честно выиграла деньги. А еще потому, что беда к вам пришла и без меня.
Тут я все ему выложила. Вернее, первую версию: насчет пациентки, имеющей основание затаить недоброе. Любопытно, что Азиакис не придал этому особого значения.
— Хотите знать мое мнение?
— Весьма.
— Не думаю, что Белинда Бейлиол недовольна своей фигурой… — Он выдержал нужную паузу. При определенных обстоятельствах это могло бы сойти за глубокомыслие. — Хотя раньше была.
— Да? Когда же?
—Когда впервые пришла к нам примерно десять месяцев тому назад. В тот период она страдала комплексом неполноценности. Очень стеснялась. Но со временем все изменилось.
— Вы имеете в виду ее внешность?
— И внешность, и внутренний настрой. Все вместе. Было очень любопытно наблюдать. Форма груди, лицо — особенно нос и форма щек, пожалуй, все поменялось.
— Вы весьма наблюдательны, — заметила я.
— Я люблю женщин, — усмехнулся он. — Просто сам несколько стар для их любви.
Ну, не знаю! Могу поклясться, что ты сто очков вперед дашь любой женщине своего возраста. Властность, впечатавшаяся в яйца, стоит десятка молодящих подтяжек. Морис Марчант был живым тому свидетельством.
Итак, Белинда не остановилась на верхней части торса. Он сказал — нос и форма щек? Возможно, именно этим Морис компенсировал ей излишнюю твердость силикона. А может, просто обрел в ней вторую Оливию: существо, созревшее для преображения. И для постельных дел. А потом решил выйти из игры, оставив ее с великолепной внешностью и разбитым сердцем.
— И когда все это происходило? — спросила я.
— В прошлом году. Вскоре после того, как она пришла. Летом, кажется. Она производила впечатление очень счастливой женщины. Полна улыбок и очарования.
— А потом?
— Потом не знаю. Что-то изменилось. Она стала более привлекательной, но и более сложной в общении.
— В каком смысле?
— Какой-то надменной. Отчужденной. Как будто все ей что-то должны. Некоторых девушек это очень задевало.
Однако. Этот тип превосходно знает свой штат. Вспомним на минутку, что именно благодаря им он и наживает себе капитал.
— Так почему же вы ее не уволили?
— Потому что в нашем деле нельзя губить гусыню, несущую золотые яйца. Наши клиенты любят ее. Есть что-то в ее взгляде, в ее холодной уверенности в себе, что так и тянет их к ее столу. В каждом казино своя приманка. Какое-то время она была нашей.
— Какое-то время? — Он кивнул, но промолчал. — Что произошло в ту ночь, когда приходила я?
— Может, это вы мне скажете? Она была вне себя от ярости, это все, что я могу сказать. Когда я вызвал ее и спросил, в чем дело, она упорно молчала. Сказала, что меня это не касается. Я заметил, что девять тысяч выигрыша вполне меня касаются, но и тогда она отказалась что-либо объяснить. Я дал ей понять, что, если будет молчать, я вынужден буду попросить ее нас покинуть. Дал ей сутки на размышление. И тогда она взяла две недели в счет законного отпуска.
— И укатила в Мексику, — сказала я. Азиакис сдвинул брови:
— Не исключено. Не помню. Но я просил ее перед отъездом позвонить.
— И что же?
— Она так и не позвонила. С тех пор я ничего о ней не знаю.
Азиакис неожиданно столько мне открыл, что меня кольнула совесть, почему я не вернула ему назад его деньги. Он дал мне ключ от ее шкафчика, а когда я прощалась, сунул мне в руку клочок бумаги с адресом и телефоном Белинды. Иногда быть женщиной не так уж плохо — пусть даже его пальцы чуть дольше, чем положено, придерживали мою руку.
Шкафчик оставил меня в крайнем разочаровании. Только запасное платье из пурпурного шифона, упаковка тампонов «Lil-lets», журналы «Тайм-аут» и «Вог» и карманное издание романа «Тэсс из рода д'Эрбервиллей». Увы, Белинда была не из тех, кто надписывает свое имя на титульном листе. Я углубилась в косметическую рекламу «Вог».
Шариковая ручка Белинды не отметила там ничего. Беглый просмотр «Тайм-аут» выявил отмеченную статью об опасностях, связанных с косметической хирургией. Я взглянула на обложку. Журнал полуторамесячной давности.