Ну, понеслось!

Янук Елена Федоровна

Я пошел за ней, пряча глаза, которые так и норовили…

Да и девушка не помогала. Предложив воды, она прижала мою голову к себе и, печально вздохнув, прошептала:

– Эх, малыш, если бы ты понимал…

Я вырвался, не представляя, какое еще испытание на прочность она мне устроит.

Вернувшись в комнату, Люда включила телевизор, пощелкала пультом, нашла какой-то фильм о войне и позвала меня, хлопнув рукой по дивану:

– Лапочка, иди сюда! Как хорошо, что ты здесь. Мне иногда выть хочется от того, что никого рядом нет.

Я

понимал, что она скорее разговаривает сама с собой, чем с псом, но от этого легче не стало.

Столь пристальное созерцание чьего-то одиночества, притом знакомого до боли человека, выносить куда тяжелей, чем все телесные искушения. Хотелось обнять, прижать ее к себе, согреть, чтобы навсегда изгнать горечь из ее голоса. Я влез на диван. Девушка, обхватив руками, нежно обняла мою шею и прижала свою голову к моей.

Телевизор шумел, менялись кадры, Люда смотрела в него, но я точно знал: она ничего не видит и не слышит, погрузившись в свои мысли.

Так мы и просидели до конца фильма, потом Люда очнулась, отпустила меня, выключила все и, поцеловав на ночь в нос, легла спать… А я еще долго валялся с закрытыми глазами, не мог уснуть… Да, я оказался побежден. Теперь мои мысли избавиться от Люды исчезнут сами собой вместе со всем, что я до сих пор предпринимал против нее…

* * *

Люда поднялась по первому писку будильника, ворча на себя, что забыла отключить его на выходные. Я недавно уснул и просыпаться совсем не хотелось. Девушка уже в ярко-голубом спортивном костюме с короткими рукавами тихо прошла мимо и принялась за свои дела.

В обед нас ждал на пляже Макс. Люда сказала ему, что раньше прийти не сможет, ей надо подготовить одежду для работы. Я лежал и наблюдал за ее хлопотами: оказывается, сколько возни с этими деловыми костюмчиками.

Наконец, отгладив последний серый блейзер, Люда заметила, что я на нее смотрю.

– Привет, солнышко, проснулся?

Я улыбнулся, свесив язык, но с одеяла не поднялся.

– Сейчас, еще капельку, я переоденусь, и мы пойдем гулять, а еще зайдем в булочную и купим тебе что-нибудь вкусное. Согласен?

Угу, еще бы… Честно говоря, домой мне совсем не хотелось. Людочка, появившаяся из ванной комнаты в темных джинсах и белой майке с заплетенной короткой косичкой, напоминала девчонку. Она влезла в розовые шлепки с бабочками и решительно двинулась к двери, но потом резко остановилась:

– Как тебя вести по улице? Ты умница и никого не укусишь, но ведь люди этого не знают.

Я подошел и встал с правой стороны, словно по команде «рядом». Неизвестно, что подумала Людмила, но, взъерошив мне шерсть на загривке, прошептала:

– А что делать? Уверена, ошейник из ремня тебе не понравится.

Распугав на площадке для выгула весь собачник, прошлись по улице до булочной, где я некоторое время смиренно сидел у входа в магазин, изображая дрессированного пса. Прохожие то и дело шептали: «Волк, волк». Кажется, только Людмила оставалась в счастливой уверенности, что с ней всего лишь умный домашний пес.

* * *

Наконец, добравшись до пляжа, мы застали там Макса и пару семей с подростками, которые играли в волейбол, невзирая на жару и духоту. Как оказалось, вчерашний дождь не повлиял на желание некоторых смелых индивидов искупаться, и я наблюдал за тем, как Людмила, стискивая майку у шеи, сначала недоверчиво смотрела на мутную воду реки, потом с недоумением – на резвящихся купальщиков.

Пахло солнцем и болотом, но, надеюсь, это чувствовали только мы с Максом. А вообще-то было хорошо. Действительно, беззаботный отдых. При встрече они вновь расцеловались, я отвернулся. Ну кто же так женщин целует? Спрятав нос под лапами, скрыл насмешливое фырканье.

Видя тщетные попытки Макса подобраться поближе к девушке, я пару раз ловил себя на том, что в моменты, когда меня покидает желание его придушить, я даже сочувствую его мукам.

– Я тебя такой оживленной еще не видел. Обычно ты в деловых костюмах, строгая, серьезная, – внимательно оглядывая Людмилу, сообщил Макс.

Он озвучил и мои мысли, я тоже удивился. Сейчас она была трогательно мечтательной со своими розовыми бабочками на шлепках.

Люда расстелила большое полосатое полотенце и, скинув майку и джинсы, надела темные очки и села загорать. На талию поверх чересчур, на мой взгляд, закрытого цельного купальника она повязала цветастое парео, так что в нескромности ее не упрекнул бы даже самый придирчивый зануда.

Я вытянулся рядом на песке, наслаждаясь солнцем и бездельем.

Хорошо-о-о…

Вот понравится мне такая жизнь и умотаю на пару месяцев, подобно Тео, в теплые края. Я положил голову на голую коленку Людмилы, собравшись сладко дрыхнуть. Макс, так и не уломав ее окунуться, весело умчался и плюхнулся в реку, рассыпав сверкающие брызги.

Приставив ладошку к глазам, изредка качая головой, она наблюдала с берега, как Макс плывет в мутной воде на другой берег, заросший камышами. Река у нас широкая, судоходная, и плыть ему еще много.

Я вновь посмотрел на Люду. Волнуется. Черт! Недовольно фыркнув, я убрал свою голову с ее коленки. Сколько можно жевать губу? С удовольствием сделал бы это за нее! Но я шумно выдохнул и снова засунул голову девушке под руку.

– Пушистик, тебе жарко? – озабоченно спросила Люда, переключившись с Макса на меня. Наконец-то! Вспомнила.

– Давай водички налью, а?

Я громко вздохнул: она поняла меня правильно.

Медленно вылакал ледяную воду из пластиковой чашки. Оказывается, Людмила принесла воду и прочие припасы в рюкзаке-термосе, значит, ледяная вода на весь день нам обеспечена. Разумно. Но меня это не спасало от жары. Скинуть бы шкуру… И рвануть вслед за Максом.

Людмила, оказывается, мечтала о другом. Обхватив колени одной рукой, другой она притянула мою голову и прошептала, смотря куда-то вдаль: