Ну, понеслось!
Шрифт:
– О-о-о, – выдохнула я, борясь с подступающей тошнотой. Тут же вознамерилась нащупать край дивана, чтобы опереться и встать. Нос сообщил, что воздух затхлый, но я не поверила – окно у меня всегда раскрыто, хоть и под защитой сетки. Да и когда вот так болит голова, носу доверять не стоит, в такие моменты ему все не по нраву.
Опору я нащупать не смогла, так что пришлось перекатиться на бок, и я внезапно вспомнила: звонок, мальчишка, удар.
Это было ограбление! Я с трудом открыла глаза. Веки, словно свинцовые, – крылатое выражение стало слишком явным.
Какое-то время я изучала обстановку. В сумраке показалось, что я в красном уголке на старой маминой работе, и это происходит лет двадцать назад. Стены до середины отделаны чем-то под дерево, выше – побелка, кругом навалены старые полированные столы и стулья… Не хватает только портрета вождя мирового пролетариата на стене.
Рядом звучали приглушенные мужские голоса – они спорили. Но о чем, слышно не было. Голова раскалывалась от боли, но я заставляла себя заглушить страх и задуматься. Иногда получалось, но потом мысли вновь, как пуганое стадо, начинали нестись непонятно куда.
Итак, я не связана. Свободно лежу на полу. Это значит, или меня ни во что не ставят, или отсюда невозможно убежать. Хотя может быть и то и другое. Ох, какие жизнеутверждающие выводы… Я с трудом повернула голову к двери. Обычной двери из плотной фанеры, на ней даже замка не было.
Голоса становились все громче. Я превратилась в раскаленный провод в ожидании: войдут, не войдут…
Хорошо жить, считая, что пока ты никуда не лезешь, с тобой ничего не случается. Главное, сейчас не всхлипывать, не показать этим уродам свой страх. Бешеный страх.
В комнату ворвались какие-то мужчины и стали по бокам от входа. Я себя прямо такой опасной почувствовала! Троих я знала, – это те, что дрались с Максом на улице, а вот остальных впервые видела. Да их тут целая банда.
Эх, Макс, куда же ты делся…
Что им надо? Зачем это все? Тут ввалилась настоящая толпа.
Самый высокий из вошедших, даже не повернувшись, раздраженно сказал, ткнув в мою сторону:
– Киньте ее нашим, пусть развлекутся, а потом на вкус попробуют.
Как развлекутся, я с содроганием поняла… А что означало «на вкус попробуют»?
Я решила, что надо как-то отреагировать на происходящее.
– Для начала кто вы такие и в чем дело? – тихо, но твердо спросила я, пытаясь подняться. Может, это и глупость, но пустое противостояние придало мне каплю мужества, помогло как можно прямее сесть и, дерзко вздернув подбородок, встретить безжалостные взгляды главаря похитителей.
На меня равнодушно смотрел… Макс. Я изо всех сил вонзила ногти в ладони, чтобы скрыть отчаянную дрожь в руках и голосе. И проглотив вопль негодования, сумела произнести:
– Ну, здравствуй, пропащий!
Дождь немного успокоился. Теперь он моросил, и верхушки деревьев сгибались под порывистым ветром, обдавая землю ледяным душем.
– Паршивое дело, ее нигде нет! – раздраженно рявкнул я в трубку, отвечая на звонок Ника. Было так тошно, хоть волком вой.
От ярости в ушах шумела кровь, ногти все сильнее впивались в ладони. Какие же они твари. Уничтожить гиен к черту, чтобы остальные жили спокойно!
Если бы Макс-младший не путался возле Люды, я бы к нему относился очень хорошо… Да и Колинец, Крыс по-ихнему, тоже ничего, хороший парнишка…
Какие глупости лезут в голову, когда надо сосредоточиться!
Я стоял возле подъезда Люды. Вокруг густо воняло гиенами, но выделить отдельные запахи невозможно, все было сознательно спутано.
И ее нет. Нигде.
В общем, все ясно. Запах Макса отсутствует, значит, ее похитили наши подопечные, дававшие клятву служения на коммендации [3] . Вероятно, они утащили и Макса, – тот пропал еще раньше.
Что делать?
Я смотрел в пустоту, пока до меня не дошло, что на детской площадке под грибком, скрываясь от дождя, сидит парочка. Девушка медленно пьет пиво прямо из банки, парень неспешно ест банан.
3
Комменданция – добровольный акт вступления вассала под личное покровительство более могущественного человека.
Я направился к ним. Блондинка, заметив меня, остановила руку с банкой, ожидая вопроса. Парень медленно и равнодушно жевал, уставившись в только ему известную даль.
– Вы не видели здесь трех мужчин с девушкой? – вежливо спросил я, оставаясь под дождем.
Они покачали головами… Девушка оказалась любезней спутника и хриплым голосом пояснила:
– Тут были какие-то чудики с пиццей… Никого вроде… Чужих больше не было.
Мне надо узнать о чудиках как можно больше, и я весело сказал:
– Точно… они это, Серега в доставке работает. – Подумав с полсекунды, не особо рассчитывая на успех, продолжил: – А давно? И что за машина? Вдруг кто из соседей просто пиццу заказал.
Тут медленно поднялся парень. Изобразив презрение, он выдал:
– Ты че? Мент или понт? – и заржал, как конь на лугу, видно, умиляясь своей шутке.
Я, сдерживаясь, дружелюбно пояснил, изображая досаду:
– Да вечеринка у дружбана на даче. Серега за своей бабой сюда заехать должен был, а я не знаю, к кому они после подались.
– А-а, бывает. – Парень, видно, был полностью удовлетворен моим ответом, он снова сел под грибок. – Они между собой базарили… В Раменку двинуть хотели, там ищи.
– А-а, к Лехе, значит. Ну, спасибо, выручили. – Парень кивнул, девушка переключилась на пиво. Возвращаясь к машине, я вспоминал, кто из оборотней живет в Раменке… Никто.
Конечно, есть шанс, что доставка пиццы к Людмиле не имеет никакого отношения. Однако это могло быть похищением под прикрытием. Вероятности равны, придется туда ехать. Я включил печку – на мне сухой нитки не было. Достал телефон, но связи почему-то не было, и я дозвонился до Ника, лишь когда выехал из города: