Ну разве она не милашка?
Шрифт:
— Где вас носило, черт возьми?! — рявкнул Колин, врываясь на кухню в сопровождении Гордона.
Шугар Бет, размещавшая по шкафчикам покупки, спокойно подняла глаза.
— Бегала по вашим поручениям, ваше величество.
— Вы взяли мою машину.
— Ожидали, что потащу все это на себе?
— Ожидал, что возьмете свою.
— Ваша мне больше нравится.
— Вне всякого сомнения, — прошипел он, надвигаясь на нее. — В точности как мне когда-то нравился ваш новехонький ярко-красный «камаро», который вы водили в школе.
— Бьюсь об заклад, попади ключи в ваши лапы, смылись бы с машиной в два счета. Та жестянка, на которой вы рассекали, была настоящим позором.
— Единственное, что я тогда мог себе позволить. — Он подхватил ключи с разделочного стола и сунул в карман. — Где мой ленч?
— А я думала, знаменитые писатели принимают ленч в жидком виде.
— Только не сегодня. Уже два часа, а во рту у меня ничего не было, кроме чашки кофе и холодной яичницы.
— Нужно было есть сразу, как велели, тогда ничего бы не остыло.
— Увольте меня от наставлений нахальной служанки!
— Прекрасно!
Шугар Бет бросила пакет риса на стол.
— А теперь, черт побери, оставьте меня в покое, и я принесу ленч, как только он будет готов.
Колин ответил леденящим взглядом и спросил:
— Враждебность? Не слишком рано?
— Выбирайте: враждебность или нахальство. Ничего другого не дождетесь.
— Позвольте напомнить, что в ваши обязанности входит приготовление ленча, и надеюсь, впредь он будет подаваться в более подходящее время.
Он повернулся к ней спиной, эффектно закончив дискуссию, но вместо того чтобы вернуться в кабинет, проследовал в солярий и бросился в большое кресло у окна — сплошная гибкая грация и бьющее через край недовольство.
Убирая в холодильник скоропортящиеся продукты, она исподтишка наблюдала за Колином. Тот рассеянно побарабанил пальцами по подлокотнику, скрестил и снова вытянул ноги…
Шугар Бет спрятала лук в кладовую и покачала головой, решив, что вряд ли ее поведение так уж волнует его. Нет, причина явно в чем-то другом…
Подняв упавший на пол пакет, она громко заявила:
— Возможно, вам это не известно, но мой второй покойный и постыдно не оплакиваемый муж, Сай Загурски, был не только каскадером, но еще и воображал, будто пишет песни.
— Не может быть!
— В стиле паршивого кантри-вестерна. Сай обычно был очень милый, даже когда напивался, что, должна признать, случалось почти каждый день. Но пьяный или трезвый, в те минуты, когда он обдумывал свой очередной шедевр, к нему было лучше не приближаться. Он мгновенно выходил из себя и начинал орать.
— К какой же именно части беседы я должен проявить интерес? — высокомерно осведомился Колин, не пытаясь, однако, встать, и она, высыпая апельсины в миску, поздравила себя с пусть и минимальным, но знанием человеческой натуры.
— Итак, расскажите мне о вашей новой книге.
— Какой именно?
— Той самой, которая побуждает вас вести себя как последний мерзавец, благослови Господь ваше черное сердце.
Он откинул голову на спинку кресла и вздохнул.
— В таком случае речь равным образом может идти о любой.
— Вот как?
Она сняла целлофан с двух упаковок «Туинкиз», взяла одну и прошествовала в солярий.
— Я все знаю насчет «Последнего полустанка», и вы заявили, что давным-давно написали еще один роман. А потом?!
— Продолжение «Последнего полустанка». Сдано издателю в июле. Если хотите знать, оно названо «Отражения».
«Последний полустанок» заканчивался шестидесятыми: дами, и значит, главными героями продолжения скорее всего окажутся ее родители. Учитывая чувства Берна к Дидди, Шугар Бет решила, что следует как можно скорее ознакомиться с романом.
— Когда он выходит?
— Месяца через два.
— Судя по заголовку, основные роли распределены моими родителями и оконной фабрикой Кэри.
— Без этой фабрики Парриш умер бы еще в начале шести десятых, как многие маленькие южные города. Так как насчет моего ленча? Готов?
— Почти.
Она откусила кусочек печенья и, смело ринувшись навстречу опасности, лениво опустилась на маленький тростниковый стул рядом с Колином.
— А что вы делаете с самого июля?
— Путешествовал. Собирал материал для нового романа, — Он встал и шагнул к окнам, загородив свет широкой спиной. — Семейной саги, о которой мечтал много лет.
Она вспомнила смятые бумажные комки, усеявшие пол библиотеки.
— И как идут дела?
— Труднее всего начать книгу.
— Уверена, что вы правы.
— Это история моей семьи. Трех поколений британской аристократии и трех поколений нищих ирландцев. В художественной форме, разумеется.
— И все сходится на дочери-аристократке, влюбившейся в сына каменщика?
— Что-то в этом роде.
— Но художественная проза совсем не то, что документальная.
— Это еще не означает, что я не способен на большее! — буркнул Колин.
— Разумеется.
Она не удивилась такой вспышке. Описание жизни маленького городка имело бешеный успех, но давняя попытка написать роман с треском провалилась.
— Похоже, вы вовсе не бурлите уверенностью.
Он уставился на ее «Туинкиз».
— Это натуральная еда?
— Сомневаюсь, — отмахнулась она, подбирая кончиком языка кусочек начинки.
Колин замер, пожирая глазами ее рот. Судя по всему, он остро реагирует на нее, хочет того или нет. Щугар Бет всегда поражалась женщинам, не умеющим завести мужчину, поскольку самой ей это удавалось без труда. Но в один прекрасный день сообразила, что воистину умные женщины поднимаются наверх, полагаясь не на секс, а на собственные мозги, и именно это служит им источником истинного удовлетворения.