Ну точно — это любовь
Шрифт:
Джон чмокнул ее — он любил тетушку и к тому же пребывал в отличном настроении, чертовски довольный своим приобретением.
— На какой из вопросов мне нужно ответить?
— На первый, — тетушка направилась в большую кухню, оформленную в сельском стиле. — Ответ на второй вопрос я знаю. Ты рос сам по себе, бедняжка, пока я тобой не занялась. Мне тебя очень жаль, иначе я бы обязательно прочитала свою знаменитую лекцию «Как подобает себя вести взрослому человеку», где, в частности, говорится, что нельзя портить свои вещи. И мои вещи. Особенно мои вещи.
— Прости меня, тетушка, —
— Ты не просто знаешь, ты этим гордишься, — тетушка Мэрион подтолкнула к нему блюдо с домашним арахисовым печеньем. — А теперь выкладывай все об этой штуке перед домом.
Джон откусил половину печенья, прожевал его, улыбаясь, и проглотил.
— Это для конференции. Часть моей маскировки. Нравится?
— Я бы не сказала. Что это?
— Это, моя дорогая тетушка, кабриолет «фольксваген»-«кролик». Ярко-желтый кабриолет «фольксваген»-«кролик». 1984 года выпуска, латаный-перелатаный, но проворный и веселый ярко-желтый «фольксваген»-«кролик». Это…
— Я поняла, Джон Патрик. Если честно, твой «феррари» нравится мне гораздо больше. Пусть он красный и слишком броский. Даже мотоцикл мне больше по душе. Ты можешь себе представить, что случится, если ты покатишься под горку на этом уродце?
— Сразу видно, дорогая тетушка, что ты не уделила должного внимания моему старине кабриолету «фольксвагену»-«кролику», иначе ты бы немедленно заметила, например, чудесный элемент системы безопасности — трубчатый каркас. Кроме того, я сомневаюсь, что в Нью-Джерси есть горы.
— Что? Ты хочешь сказать, эта штуковина повезет тебя в Нью-Джерси?
— Само собой, поглощая при этом тонны бензина. На счетчике всего лишь тысяча сорок миль. Спинка переднего пассажирского сиденья подпирается толстой палкой, но, если не считать этого, мой старина — крепкий малый. Я позаимствовал его у одного из своих студентов-третьекурсников.
— И взамен одолжил этому студенту «феррари»? Джон улыбнулся.
— Я хотел, но он отказался. Сказал, что «феррари» очень уж специфичная машина. Хороший парень Брюс, но немного мещанин. Честно говоря, еще какой мещанин. Возможно, мещанин в кубе. Вот почему я решил взять у него машину. Она идеальна, тетушка Мэрион. В представлении чудаков — лучший магнит для девиц.
— Ой, чуть не забыла! — Тетушка Мэрион направилась в кабинет. — Пока тебя не было, привезли новые чемоданы. Я и не подозревала, что сейчас производят чемоданы в клеточку. Со штрипками. Ты невероятно досконален, что ни говори.
— Чудаки всегда обращают внимание на детали. — Джон взял еще парочку печений, сполз со стула и вслед за тетушкой пошел в кабинет. Конечно, она открыла упаковку. По всей комнате валялись коробки, оберточная бумага и бечевка, а в центре красовался набор из пяти безобразных чемоданов. — Ух ты… Даже лучше, чем я думал.
— Ты испорченный мальчишка, Джон Патрик Романовски, — сказала тетушка Мэрион, поднимая с пола еще несколько вещей, которые она распаковала.
Рыжеватый твидовый пиджак с коричневыми замшевыми заплатами на локтях.
Четыре пары мешковатых, широких брюк со стрелками, все коричневые. С отворотами.
Несколько белых рубашек, чьи воротнички и ткань вопили: «Четыре на сорок долларов».
Две пары коричневых мокасин. Пляжные сланцы на толстой черной платформе, будто сделанной из резины для шин. Дешевые высокие кроссовки.
Белые носки с полосками наверху.
И шесть галстуков-бабочек.
Шесть.
Бабочек.
Одну из них тетушка Мэрион взяла двумя пальцами. И, содрогнувшись, бросила через плечо.
— Я бы ни за что не вышла с тобой на улицу, надень ты хоть одну из этих вещей, — сказала она с проникновенной искренностью. — И ты прекрасно знаешь, что коричневый категорически не идет к твоему цвету кожи. Ты будешь выглядеть… замызганным.
— И умным. И серьезным. И безобидным. И чудаком.
— Я скоро возненавижу это слово.
— То есть ты не поможешь мне собрать чемоданы?
— Что? И все испортить? Мне казалось, ты хочешь взять мятую одежду. Ты уже несколько недель кидаешь вещи в угол, Джон.
— Ты так хорошо меня знаешь, тетушка.
— Да, но ты совсем не знаешь чудаков. Я проверила, Джон. Чудаки маниакально аккуратны. А ты такой же аккуратный, как торнадо в фильме, который мы смотрели по видео. Ты можешь спокойно спрятать в кабинете дохлую корову. И трактор в спальне. И перестань ухмыляться. И не вздумай снова говорить, что я Феликс Унгер для твоего Оскара Мэдисона [3] . Мы вполне странная парочка, спасибо. Теперь, когда я сказала о маниакально аккуратных чудаках, ты захочешь, чтобы я все погладила?
3
Оскар Мэдисон и Феликс Унгер — персонажи комедийного телесериала «Странная пара» (1970-1975).
— А ты погладишь? — Он еще раз чмокнул ее в щеку и начал собирать остатки нового гардероба. Вернее, скатывать.
— Дай сюда, — она выхватила у Джона твидовый пиджак, который он стал сворачивать, будто огромную уродливую сигару. — Ты все развесишь, когда приедешь в отель?
— В шкафу? Ого, это испытание, тетушка Мэрион. Думаешь, я справлюсь?
— Вряд ли. Как дома, ты себя чувствуешь только в хлеву. Но если ты всерьез хочешь стать чудаком, а судя по виду твоих обновок, так и есть, то тебе надо быть аккуратным всю неделю. Семь дней, Джон. Скорее всего, к среде у тебя случится нервный срыв, и меня вызовут, чтобы я впихнула тебя в свою машину и отвезла в ближайшую психушку.
Я оставлю на улице грузовик морковок, и «кролик» сам найдет дорогу домой.
Он посмотрел на твидовый пиджак. Боже, какой ужас.
— В этой штуковине будет жарко, как в аду.
— Да, — заулыбалась тетушка Мэрион. — А чудаки потеют?
— Ха-ха, — Джон направился к лестнице, ведущей на первый этаж.
— Нужно было заказать ситцевый пиджак! — крикнула ему вслед тетушка. — В бело-голубую полоску. И белое соломенное канотье. И остроконечные ботинки. И…
Джон остановился на верхней ступеньке спиральной лестницы и, ухмыляясь, повернулся к тетушке: