Ну, Зайцева, погоди!
Шрифт:
– Эй, у меня от сладкого задница слипнется! – воспротивилась я.
– Не слипнется, – хмыкнула в ответ подруга. – А, если и слипнется, то, не переживай, я знаю отличный способ её разлепить. Правда, будет очень больно и похоже на шугаринг, но зато о волосах в том месте примерно на полгодика забудешь.
Вздохнула. Спорить с этой девушкой было бесполезно. Если она решила, лучше подчиниться, чем потратить пару часов на отказы, а потом всё равно сделать так, как она велит.
– Давай проясним ситуацию. Владислав Павлович перестал себя вести,
– Так, – коротко кивнула, согласившись.
– И ты моментально растаяла и потекла, – тут же резюмировала Лена.
От её неожиданного выпада я поперхнулась чаем, выплеснув половину на стол. Закашлялась, пытаясь прийти в себя.
– Ну-ну! – она деловито похлопала меня по спине. – Ты только за правду мне тут прямо на кухне не умри. А то итак всё на мне. Расследование по делу странного красавчика – на мне. Расследование по делу скрываемых отношений Кати и Юры – на мне. Тут, ещё похоже, придётся убедить сестру, что пора прекратить спор. И всё на мне! Так что не надо мне тут умирать, хоронить не хочу, – Лена сделала многозначительную паузу. – Хотя если ты умрёшь, то часть проблем исчезнут сами собой.
– Эй! – возмутилась я, пытаясь сдержать смех.
Такое решение проблемы мне категорически не нравилось.
– Вот и славненько.
– Так что делать-то?! – напомнила я о своей проблеме.
– Писать.
– Писать? – переспросила я.
Лена кивнула и убежала в спальню. Я ничего сообразить не успела, как она уже вернулась с блокнотом и ручкой.
– Ага. Писать. Десять причин твоей ненависти к нему, а также десять причин почему он тебе нравится. Разберёмся в твоих чувствах, а потом уже посмотрим, что делать.
Тяжело вздохнула. Мне совершенно не хотелось марать бумагу. Она-то тут не причём!
Глава 37
Ирина
Лена оставила меня наедине с блокнотом, ручкой, чаем и шоколадкой. Минуты превратились в вечность, а я сама сходила с ума от того, что должна была сделать. В итоге чай закончился, шоколадка надоела, а на бумаге была нарисована звёздочка. Это оказался максимум, на что я была способна.
Сразу скажу: я не писатель. Вот вообще, ни разу и никак. Когда все ровесницы писали дневники, скрупулёзно записывая каждое событие дня – я из бумаги делала самолётики и кораблики. Сочинения в школе я ненавидела, предпочитая кратко излагать свои мысли.
А теперь ажно десять причин моей ненависти! А если её нет? Я и ненавидела его только потому, что он срезал мою стипендию. Конечно, он попытался исправиться, поднял мою оценку, а я в ответ высказала ему всё, что о нём думала… И теперь…
Теперь моя ненависть сошла на «нет». Конечно, он по-прежнему раздражал меня своей принципиальностью и идеализацией всего, но ведь это просто особенность его характера?!
Я пялилась на листы бумаги. Ненавидела себя, потому что не знала, что туда написать.
Плюнула. Под «10 причин
А под симпатией я разогналась, сдавшись и решив впервые написать то, что думала, не стесняясь ни слов, ни эмоций:
«Он симпатичен без бороды»; – это даже я не могла не признать. Борода придавала ему солидности и возраста, отчего он выглядел занудным преподавателем, но именно это в нём обожали почти все девчонки университета.
Катя же мне честно призналась, что ей не нравился новый имидж Владислава Павловича. Всё-таки у нас был очень разный вкус на парней! И это безумно радовало.
«Юмор»; – в те редкие минуты, когда он шутил, оставаясь со мной наедине, мне было очень даже смешно. Я не могла скрыть улыбку, а иногда и вовсе хохотала, как ненормальная, постоянно напоминая себе, что общаюсь с преподавателем.
«Джентльмен»; – разве я могла забыть то, как он выхватил тяжёлую стопку книг из моих рук и донёс их до библиотеки?! А это ведь было совершенно не его дело! Никто из одногруппников не догадался помочь хрупкой старосте!
А этот поцелуй в руку?! Блин! Как вспомню, так до сих пор до мурашек! Неужели, я стала такой влюбчивой?!
«С ним не скучно»; – разве я могла это отрицать?! Несмотря на внешнюю занудность, он оказался очень приятным и интересным собеседником.
«Его всегда интересно слушать, если он рассказывает не о предмете».
Когда я дописывала пятый пункт на кухню вернулась Лена. Она уже была приодета к свиданию, и я еле сдержала восхищённого вздоха. Обтягивающие серые лосины подчеркнули её идеальные ноги. Тёплый свитер сидел на ней, как влитой. Роскошные волосы струились локонами по плечам. На лице был лёгкий макияж.
Как долго я просидела над своими пунктами?!
Усмехнувшись, Лена выхватила блокнот у меня из рук.
– Эй! Я не дописала! – возмутилась я.
– Неужели, ты всерьёз восприняла моё условие написать по десять пунктов в каждый столбец?! – рассмеялась она. – Зайцева, ты конченная отличница! Это пора лечить! Я не преподаватель, чтобы давать задания, которые ты должна выполнить в срок и на «отлично»!
Я нахмурилась и скуксилась. Ну, вот зачем надо было всё так испортить?!
Беглым взглядом оценив ситуацию, Лена поинтересовалась:
– Скажи честно, после того, как он исправил свою ошибку, то и причины для ненависти исчезли? – улыбнулась она, прочитав по моему списку мои же мысли.
– Да, – нехотя призналась я. – Моя ненависть исчезла, растаяла, растворилась. Меня это раздражает.
– Ну, а что тут удивительного? Ты ненавидела его за один глупый поступок и за его нелепое отношение к тебе. Поступок он исправил, хоть и не до конца. Отношение к тебе у него резко изменилось. Конечно, и ты начала думать по-другому и относиться к нему.