Ну здравствуй, муж!
Шрифт:
Родина Толстушки Зу вроде и встретила таким же безрадостным пейзажем: иссушенной землей, слепящим светилом и скачущим по кочкам перекати поле, но дышалось здесь не в пример легче. Хотя отъехали от границы всего ничего, но казалось, что и ветер обжигал не так сильно, и небо переливалось перламутровой голубизной, а не лежало на плечах бесцветной пеленой.
– Ну все, можно расслабиться, – выдохнул мальчишка. От напряжения, ожидания окрика или даже выстрела, рубаха на его спине взмокла до поясницы. – Самое страшное позади. К вечеру доберемся до реки, а там и до эльфов недалеко.
Раб потрепал пса
***
Шамуйские пограничники прятались от жарких лучей Тариллы под навесом из пальмовых листьев. Раздетые до пояса массивные тела блестели от испарины. Бритые головы то и дело вытирались лоскутами ткани, иначе едкие капли пота грозили выесть глаза. Просторные штаны едва держались под объемными животами. Казалось, тронь завязку, и они упадут к ногам.
«Наверно, на этих горе-вояк и стрелы жалко. Дерни за веревочку, и шамуец сам запутается в одежде», – мальчишке трудно было представить, что грузный пограничник может кого-то преследовать. Он наверняка задохнется после первого же забега на десять метров. В то же время было понятно, почему хаюрдаги не особо жалуют шамуйцев и не превращают их в рабов: их просто не прокормить. Да и какой с толстяка толк? Неповоротливый, страдающий отдышкой.
– Куда? – спросил один из воинов, оборачиваясь на скрип колес. Он, прежде чем подняться, облизал каждый из пальцев. Жир тек аж до локтя. Остальные пограничники даже не оторвали глаз от огромного блюда, в котором в крепком бульоне плавали куски тонко раскатанного теста. Мелко порезанный лук, густо пересыпанный перцем, источал острый аромат.
– Хозяин за черным маслом послал, – мальчонка показал свернутую тугим рулоном грамотку с болтающейся на ленте сургучной печатью.
Арахат Шаму славился горючим маслом, которое добывалось и обрабатывалось секретным способом, ведомым только шамуйским магам. Источники черного золота находили и в Хаюрбате, но местное масло чадило, а то и взрывалось, что делало его непригодным для использования. Сколько ни искали в других мирах специалистов, так и не смогли приручить «черную смерть».
Не в пример обиженным судьбой соседям, шамуйские князьки, выручая огромные деньги, могли позволить себе предаваться праздности: на добыче подземного масла трудились рабы, доставляемые из Хаюрбата. Честный обмен и соблюдение договоренностей о невмешательстве позволило двум государствам сносно существовать. Поэтому было неудивительно, что пограничник вернулся к прерванной трапезе, не удосужившись взять грамотку в руки или хотя бы досмотреть повозку.
– Проваливай!
Отъехав на приличное расстояние и внимательно оглядевшись, нет ли кого на горизонте, малец перво-наперво рванул с шеи давящую красную ленту. Если бы она была настоящим стреноживающим амулетом, сейчас раб-самоубийца катался бы в удушье по земле. Но случилось совсем иное: изрядно поношенная рубашка вдруг затрещала по швам, едва вмещая женские формы, а на спину упала растрепавшаяся коса. Поправив цепочку строна, Александра ободряюще улыбнулась Рону, виляющему в приступе радости хвостом.
– Правда, здорово придумала Сесилия? – перегнувшись, Саша откинула ткань, которой был укрыт мертвец, и достала откуда-то из глубин телеги полосатый халат, сшитый на восточный манер. – Как верно она рассчитала с хаюрдагами! Кто из них возьмется досматривать труп, который вот-вот лопнет из-за жары?
Вспоминая змеиные глаза пограничника, Александра передернула плечами. Знал бы воин, что нет никакого казненного, а перед ним лишь морок, созданный руками талантливой мастерицы. И тело, и тошнотворный запах, и даже мухи – всего лишь иллюзия. Пусть кратковременная, но выглядящая так натурально!
Сесилия сразу предупредила, что фокус удастся лишь раз. Сдернул бы дотошный пограничник саван повторно, и открылось бы, что нет в повозке никакого мертвеца. Тут и заинтересовался бы, а на самом ли деле мальчишка раб палача? Ух, о таком исходе и думать не хотелось. Хорошо, что день выдался жаркий… И опять умница Сесилия правильно подсказала – ночью ехать не следует, лучше прибыть на границу в самое пекло, когда даже змеи уползают под камни.
Гаррон отвел глаза в сторону, когда Шаша скинула с себя потную рубашку и штаны. Хотя было на что посмотреть, честь лорда не позволила воспользоваться моментом.
– Искупаться бы, – вздохнула Александра, запахивая халат. Вытащенный из повозки легкий шарф оставил открытыми только глаза. Артефакторша поделилась одеждой, которая и без магии сделала бы любого человека безликим.
– В Шаму культ полной женщины, – поучала она, собирая подругу в дорогу. – Те, кому не повезло, считаются либо больными, либо непривлекательными. Поэтому ничего не бойся. Путь до Агрида будет дольше, чем через пески и Ури-цу, но зато не придется преодолевать перевал, где больше людей, а значит, больше глаз. Как бы ни был хорош морок, долго он не продержится.
– А если грим?
– А если тебя разденут и увидят метку Хаюрба? Как бы ты ее ни замазывала, от пограничников скрыть не получится. А вот морок взгляд отведет.
– Неужели пограничников можно так легко провести?
– Почему легко? Они обязательно сдернут с тебя все амулеты, чтобы посмотреть, что ты представляешь из себя на самом деле.
– А как же строн? Он же не снимается!
– Вот поэтому ты и превратишься в мальчишку, у которого на шее стреноживающая лента. Ее никто кроме хозяина развязать не может. И пытаться не станут. А мы под ней как раз и спрячем твой строн, – Сесилия, порывшись в сундуке, достала красную ткань и удалилась за ширму. Артефакторша никогда не показывала, как превращает простые вещи в магические.
– Но долго удавку на себе не держи, – крикнула она оттуда. – Как только минуешь границу, сними. Иллюзия – иллюзией, а душить на самом деле начнет. А иначе не поверят.
– А какое дело у раба в Шаму? – Александра почувствовала, как неприятно пахнуло кровью из бочки, куда Сесилия слила из котелка воду. Мокрая лента, оставшаяся на дне посудины, казалась свернувшейся в кольцо змеей.
– Прескверное дело, – на столешницу лег ворох тканей. Артефакторша выбрала самый широкий лоскут и вытащила из-под стола котел раз в пять больше первого.