Ну, здравствуй, перестройка!

Иванов Дмитрий

— Вот так и получилось, Костик меня любит, и я его, а папка против. Костик как в мае пришёл с флота, уже два раза в милицию попадал, — так что официально — я с тобой, будешь писать мне раз в неделю, а сама тихонько буду с Костей, пока восемнадцать не исполнится, — безрадостно обрисовала мне всю картину целиком малолетняя интриганка.

Она меня огорчить думала? Да щас.

— Что делать будем? Кино смотреть ты не хочешь, может, в баню сходим? — шучу я.

— Сходим. Ты со своей коровой, как приведут, а я с Костей. Я к нему сейчас иду, меня к тебе до вечера

отпустили, — собирается уходить Вера.

— С детьми там не затягивайте, — криво шучу я на прощанье.

— Разберусь, — Вера широко открывает калитку, и мы видим на входе Фаранову!

— Привет, Вер, ты уже уходишь? Привет, Толя! Я в гости! — улыбается Алёнка.

Выглядит она… по-другому, не как Вера. Вера — это такая вот шикарная машина, вроде новенькой «Волги», а Алёнка… это тоже красивая машина, но импортная и удивительная своей неместной красотой. Она за год округлилась в нужных местах и Верке, первой красавице школы, ничем не уступает.

— В баню пришла? — язвит Архарова.

— Баню! Толя, ты баню топишь? Я бы попарилась! Побьёшь меня веничком? — Алёнка заходит и целует меня в щёчку.

Архарова злится, и почти как уходить передумала даже!

«А девочки между собой в ссоре!» — понимаю я.

Лично мне с этой ссоры плюсом попадает поцелуй от Верки, и злится теперь Алёнка.

Наконец мы остаёмся одни, и я в раздумьях — то ли идти баню топить сразу, то ли сначала чай попьём.

— Про баню — шутка! Я просто эту задаваку не терплю, Олегу моему голову заморочила совсем! — сразу поясняет Алёна.

Олегов у неё, как я помню, два брата, старший и младший. Визитершу не перебиваю, вижу, что дело серьёзное у неё, вон как мнётся.

— Чаю? — предлагаю я.

— Давай, — машет руками грустная Алёнка.

— Что-то случилось? — не выдержав, спрашиваю я, ибо сидим и тупо шваркаем уже третью чашку чая.

— Толя, можешь мне занять рублей двести? Только я отдам нескоро, — собравшись духом, спрашивает подружка.

— Кто-то заболел? — сразу настораживаюсь я, так как помню, что жить ей года два осталось, ну может, три.

— Шантажируют меня, — заливается слезами девушка.

«И этой от меня что-то надо», — мелькает и исчезает легкое недовольство в моих мыслях.

— Рассказывай, — требую я.

Глава 19

Глава 19

— В церковь я ходила, у нас в районе, а меня там заметили, наш новый школьный комсорг Санька Прокушев из десятого и его подружка Дианка, — начала рассказ Алёна, но я её перебил:

— Наша Дианка?

— Да, с твоего класса, они дружат, — кивнула головой рассказчица.

«Теперь все ясно, Дианка — подружка Верки Архаровой», — сразу понял я из-за чего Архарова и Фаранова в контрах.

— А в чём шантаж? — требую продолжения банкета.

— Я должна или сама из комсомола уйти, или отдать Дианке двести рублей, иначе меня завтра разберут на комсомольском собрании и выгонят, а мне нельзя из комсомола выходить, мне ещё в вуз поступать.

Я

задумался. Первой моей мыслью было, конечно, сказать, мол, ничего страшного, выходи из организации, ведь я знал, что комсомолу жить несколько лет всего осталось. Потом, подумав, я понял — не выход это в данный момент, однако и как помочь подружке — не знаю пока. Морду набить вполне могли бы пятеро братьев Алёнки, если бы такой вариант был возможен, но Прокушев — упёртый парень, странно, что он Алёнку топит, он вроде как бегал за ней даже одно время. Хотя, может как раз в этом и причина? Похоже, Аленка отказала ему. А Диана какова? Наверняка, идея про деньги — это её. Я ещё по детству помню, жили они богато, но к себе в гости она приглашала редко. Все же я побывал у неё дома, поразил меня там огромный шкаф с книгами, в то время хорошие книги были большой ценностью, но ни одну почитать одноклассница так и не дала.

Эврика! Я всё-таки умею соображать и рожаю неплохие идеи.

— Так, сейчас я буду писать тебе письмо, — удивляю я Аленку, отчего та раскрывает рот, становясь уж совсем неприлично сексуальной.

Пишу письмо и рассказываю ей о своей комсомольской инициативе по введению нового школьного предмета, а даже и науки — «Краеведения».

— Эх, ещё бы Андрею позвонить, пусть наш район включит в план работ официально, — вслух думаю я.

— У нас дома телефон есть, можно позвонить, — предлагает Аленка.

— Слушай меня внимательно: церковь у нас старая, ты туда ходила по моему заданию, с целью изучения истории нашей области, — и я подробно расписываю свою комсомольскую инициативу, тем более, по ней уже Ростовская область работает, как я зимой выяснил.

— А если спросят, почему я в длинном платье была и косынке? — заметно повеселев, Алёна записывает за мной всё, что я её говорю.

— Так не пускают с непокрытой головой в церковь, из уважения к чувствам верующих, это такие же граждане СССР, как и мы с тобой, а платье длинное из скромности, — на ходу сочиняю я.

Алёнка, глянув на своё короткое платьице, смущённо попыталась натянуть его на свои стройные ножки. Вышло плохо, она стала ещё более соблазнительной. Она ещё и ёрзает попой на стуле!

— Алён, не отвлекай, — строго говорю я, и «развратница» краснеет как помидор.

После инструктажа приходится идти к ней домой, хотя уже совсем немного времени остаётся до того, как приведут корову.

— Андрей, привет! Хорошо, что я тебя застал на месте, — кричу я в трубку телефона, благо, родителей ещё нет дома у подружки.

Есть только младший Олег, её брат, но мы ему неинтересны, пыхтит над домашкой.

— Да, считай, ваш район уже в плане! — заверяет меня ответственное лицо, по совместительству племянник второго секретаря обкома КПСС. — Завтра к вам едет по своим делам инструктор от нашего обкома, я ему дам задание. Когда там собрание в школе у вас?

— Во сколько собрание? — спрашиваю я у подслушивающей Алёны.

— В три, ой, в два, — путается в показаниях она. — Я забыла точно, всё равно идти не хотела, чего позориться.