Нулевой день
Шрифт:
Я прислонилась спиной к фонарному столбу и, накручивая на палец кончики собранных в хвост волос, кокетливо ему улыбнулась.
Он оглянулся через одно плечо, потом через другое и, наморщив лоб, ткнул большим пальцем себе в грудь.
Я кивнула и одними губами произнесла: "Да, ты".
Он даже рот открыл.
Я поманила пальцем, и он тотчас же двинулся в мою сторону, но грузный священник схватил его под локоть и затащил внутрь. Башня обернулся и вытянул шею, не
Как будто я тебя куда-нибудь отпущу, малыш.
Услышав пение, я вошла в церковь. И, несмотря на откровенный наряд, неторопливо зашагала между рядами к самой передней скамье. Все взгляды прикованы ко мне, и взгляд Башни в том числе.
Я села и сняла рюкзак. Окружающие его парни тоже заметили мой интерес и начали толкать его локтями.
Стоя на сцене на фоне витражного стёкла, он кажется таким... добродетельным.
Когда мы вместе выведем из игры Смерть, я использую свой талант против Башни. Когда такой паймальчик станет убийцей, у него не будет шансов устоять под тяжестью Бремени Грехов.
Я достала из рюкзака блокнот и вывела слова шрифтом настолько тёмным и жирным, насколько это возможно. Поймав его взгляд, я подняла блокнот и перевернула страницу.
"Ты.
Я.
Кофейня через дорогу.
4 сегодня."
Покраснев до оттенка, которым воротник его мантии не мог похвастаться даже в лучшие времена, он кивнул.
_______________
Без двадцати пяти четыре он вошёл в кофейню.
Я была здесь уже в три.
Окинув зал взглядом, он заметил меня за дальним столиком. Снова залился румянцем и отвёл глаза, внезапно заинтересовавшись стойкой с кофейными чашками.
На нём поношенная рубашка и джинсы. Готова поспорить, что сегодня он впервые в жизни мучился с выбором одежды.
Я жду, но он слишком стесняется, чтобы подойти первым. Интересно, он когда-нибудь целовал девушку?
— Эй, мальчик из хора.
Он медленно повернулся и направился к моему столику. Оказавшись рядом, туго сглотнул.
Я выдвинула для него стул.
— Как тебя зовут?
Он сел.
— Я П-патрик Джоуль, — ответил с сильным акцентом.
— А я Каланте. Ты откуда?
— Из Ирландии.
— Сколько тебе лет?
— Пятнадцать, — сказал он и, опустив взгляд в глубокий вырез моей майки, добавил, — а тебе, наверное, восемнадцать, или девятнадцать.
— Мои буфера снова бросились тебе в глаза? — дразняще спросила я.
Он резко поднял голову, ни жив, ни мёртв. Если бы чувство стыда убивало...
Я ухмыльнулась.
— А глаза у тебя красивые, — так оно и есть, — и мне, между прочим, шестнадцать.
Румянец немного сошёл. Он склонил голову и, прочистив горло, спросил:
— А ты откуда?
— Я родилась в Индии, но проживала в многих местах. Вот уже два года, как учусь здесь.
Когда мне стукнуло тринадцать, сестра заставила подать заявку на участие в программе обмена в десяток разных стран, но мест нигде не было.
Чудесным образом место освободилось здесь. Поэтому мы решили, что игра будет проходить в этой стране. И попали в точку. Игроки уже начинают собираться.
— А ты для чего приехал, Башня?
Он нахмурился:
— Как ты сказала?
— Разве ты не знаешь об игре?
Я вглядываюсь в его лицо.
— Игре? — он растерялся ещё больше, и на мой удивлённый взгляд ответил. — Я ничего не знаю ни о какой игре.
Сосредоточившись на человеке, я могу почувствовать его/её грехи; и мальчик явно не врёт.
— Да шучу я, шучу. Ну а если серьёзно, что ты делаешь в Штатах?
— Я приехал на две недели на конкурс вокальных коллективов.
Я наклонилась поближе и прошептала:
— У тебя сексуальный голос.
Но этот голос дрожит, когда он спрашивает:
— М-можно угостить тебя чашечкой кофе?
Глядя в его искренние глаза, я чувствую что-то вроде сожаления, что придётся его убить. А ведь я Карта Умеренность. Бремя Грехов никогда меня не гнетёт.
— Только если ты пообещаешь пригласить меня на свидание.
_______________
Семь дней назад
— Ну как тебе, мальчик из хора? — спрашиваю я, стоя на обзорной площадке восемьдесят шестого этажа Эмпайр-стейт-билдинг. Кругом сияют огни. Надвигается гроза – как и предсказал прогноз; всё идёт по плану. Если не считать несколько фотографирующихся парочек, мы здесь практически наедине.
— Круто, да?
Последнюю неделю мы встречались так часто, как только могли: до и после репетиций хора и даже ночью, если ему удавалось сбежать из общежития. Я водила его по своим любимым местам и безуспешно пыталась затащить в постель. А он даже поцеловать меня ни разу не попытался!
— И во сколько тебе это обошлось? — серьёзно спросил Джоуль. При виде городского пейзажа с такой высоты в нём определённо вспыхнула искорка интереса (возможно, не только в переносном смысле), но он не перестаёт хмуриться с тех пор, как я вытянула входные билеты.
— Какое это имеет значение? — фыркнула я.
Он всегда настаивает на том, чтобы оплатить счёт, хотя не всегда может себе это позволить. Судя по тому, как к обеду урчит его живот, деньги на завтрак он тратит на нас.
И это в какой-то степени... романтично.