Нульсторонний профессор
Шрифт:
Симпсон отделался легко, но у Сляпенарского оказался перелом челюсти. Я отвез его в госпиталь Биллингс, что неподалеку от университета, и в больничной палате далеко за полночь услышал от Сляпенарского о
Придя в себя, он расцепил себе руки и тотчас же превратился в обычный трехмерный тор с наружной и внутренней поверхностями. Сляпенарскому повезло меньше. Он приземлился на какой-то силон. Вокруг ничего не было видно, со всех сторон, куда ни глянь, был неразличимый туман, но Сляпенарский отчетливо запомнил ощущение, будто он скатывается по склону холма.
Он пытался все время держаться за нос, но выпустил кончик носа до того, как достиг конца склона, и вернулся в трехмерное пространство, прервав своим появлением выступление Долорес.
Так ли было на самом деле, не знаю. Во всяком случае, таким представлялся ход событий Сляпенарскому.
Несколько недель он пробыл в госпитале, запретив пускать к себе посетителей, и я увидел его только в день выписки, когда проводил его на вокзал. Сляпенарский уехал поездом в Нью-Йорк, и с тех пор я его не видел. Через несколько месяцев он скончался от сердечного приступа. Профессор Симпсон вступил в переписку с вдовой профессора Сляпенарского в надежде разыскать хотя бы черновики работ своего покойного коллеги по теории нульсторонних поверхностей.
Сумеют ли топологи разобраться в черновиках Сляпенарского (разумеется, если их удастся найти), покажет будущее. Мы извели массу бумаги, но пока что нам удавалось построить только обычные двусторонние и односторонние поверхности. Хотя я помогал Сляпенарскому "складываться" в нульстороннюю поверхность, чрезмерное волнение стерло из моей памяти все детали.
Но я никогда не забуду замечание, которое обронил великий тополог в тот памятный вечер перед моим уходом.
– Счастье, - сказал он, - что Симпсон и я успели перед возвращением освободить правую руку.
– А что могло бы случиться?
– спросил я недоумевающе.
Сляпенарский поежился.
– Мы бы вывернулись наизнанку, - сказал он.