Нумизмат
Шрифт:
Вот поэтому сейчас во дворе балашовского дома Киреев, отбросив свою «англизированность», безбожно материл своих подчинённых. Закончив с этим святым делом, он подошёл к стоящему на крыльце Ерхову.
— Здорово, Михалыч, — буркнул шеф службы безопасности, подавая руку дворецкому.
— Приветствую, Валерий Николаевич. Что это у вас за десант? — кивнул управляющий на вылезших из микроавтобуса «секьюрити».
— Да проверить тут у вас кое-что надо, пошляемся немного по дому.
— Недавно же проверяли! — удивился Колобок.
— А-а, наш Баграев в Швейцарии кислороду
Валерий Николаевич окинул критическим взглядом поднимающихся по ступенькам охранников и окликнул кинолога:
— А у вас вроде бы раньше доберман был?
— Фауст? Подох, бедняга.
— Что это он?
— Ветеринар сказал, инфаркт. Служебные собаки долго не живут. А ему как-никак девять лет было.
Нагнувшись, кинолог потрепал лобастую голову широкогрудого ротвейлера и одобрительно сказал:
— Но Марс у нас тоже молодец, так ведь, дружище?
«Дружище» исподлобья глянул на хозяина, затем ткнулся носом в полиэтиленовый пакет с газетами, в своё время нещадно изрезанными Силиным, и неторопливо затрусил к дому. Но не успел Киреев, стоя на крыльце, закурить сигарету, как явно обескураженный кинолог показался в дверях.
— Валерий Николаевич, вы извините, но там совершенно невозможно работать. Я собаке нюх угроблю на этом дерьме.
— Что такое? — удивился Киреев, но, войдя в дом, сразу понял проблемы собачатника.
— Где Ерхов-то? — спросил он, но мажордом уже спускался вниз по лестнице со второго этажа. — Чем это у вас так непотребно воняет, уважаемый вы наш Евгений Михайлович? Канализация забилась букетами роз?
— При чем тут канализация? — недовольным тоном отозвался управляющий. — Просто плановая дезинфекция, чтобы не заводились крысы, мыши, тараканы. Сейчас осень, эти твари лезут в дом. Уже включили вентиляцию, скоро все выветрится.
Ерхов побоялся рассказывать начальнику охраны об истинной причине вызова борцов за чистоту.
«Опять начнёт издеваться, скажет, что мне почудилось, на смех поднимет».
— Но в доме дышать невозможно, не то что собаке работать!
Словно подтверждая его слова, широколобый Марс совсем по-человечески три раза чихнул.
— Вот видите, — кивнул на него Киреев. — Хоть противогаз надевай.
— Ничем не могу помочь, — развёл руками Ерхов. — Вытяжка работает на полную мощность, ждите.
— Ладно, проверьте пока автономку, подвал. Может, со временем эта жуть рассеится, — велел Киреев.
Тем временем два умельца в форменных комбинезонах начали пристраивать к входной двери массивную продолговатую коробку, крашенную серой молотковой эмалью.
— Что они собираются делать? — заволновался Ерхов, с ужасом наблюдая за этой сценой.
— Устанавливают дистанционную задвижку. С её помощью можно заблокировать двери, находясь в любом конце дома.
— Но она уродует весь дизайн!
Киреев, тонко улыбаясь, развёл руками:
— Ничего не могу поделать. Указание начальника товарища Баграева. Пойду посмотрю, на улице должны установить дополнительные телекамеры.
Когда минут через сорок изрядно продрогший на ноябрьском ветру Киреев вернулся в дом, первая задвижка
«Вряд ли „мадам“ понравится это чудовище», — с некоторым удовольствием подумал он. Их вражда с Баграевым зашла настолько далеко, что даже дельные предложения шефа он воспринимал в штыки. К удивлению Киреева, на лестничной площадке показался кинолог со своим Марсом. Не торопясь, они спустились вниз, и проводник мрачно отрапортовал:
— Обошли весь дом, вроде чисто, но хорошо бы повторить дня через три, не раньше.
— По-моему, эта зараза и через неделю вонять будет.
Спровадив во двор неразлучную пару, Киреев поднялся наверх и не спеша начал обходить одну комнату за другой. В розовой спальне он задержался дольше всего. Разглядывая безупречно застеленную кровать, он испытал то же самое чувство, что в своё время пришло к Нумизмату: Киреева потянуло рухнуть на эту постель как есть, в мокром от дождя плаще, и непременно водрузить грязные ботинки на пуховую нежность подушек. Еле сдержавшись и сплюнув с досады, он вышел в коридор и, пройдя его до конца, упёрся в нишу. Приоткрыв дверцы, Киреев несколько секунд рассматривал полутёмное, пустое пространство, потом закрыл дверь и продолжил свою экскурсию по дому.
Лишь спустя три часа, закончив работу, и «секьюрити», и управляющий покинули «розовую сказку» Балашовых.
18. ГОРЯЧКА.
К этому времени Нумизмат промёрз до самых костей. Находясь в бессознательном состоянии, он опрокинул бутылку с водой на подстеленную вместо матраца куртку, и теперь и свитер, и рубашка его безнадёжно пропитались влагой. Внизу постоянно ходили люди, доносились голоса. Силин не мог переодеться, он опасался даже отползти подальше, в глубь кожуха. А беспощадный поток воздуха пробирал до дрожи.
Когда внизу все успокоилось, Михаил все же сполз с мокрой куртки, но холодные листы жести ещё больше заморозили его. Боясь, что разлитая вода просочится вниз и проявится пятнами на подвесном потолке, Силин аккуратно свернул куртку, предварительно сунув в середину остальные мокрые вещи: свитер, рубаху и штаны-подушку. Для того чтобы стянуть их с себя и переодеться в сухое, Нумизмату пришлось долго и мучительно ворочаться в узком пространстве. Он извивался как червяк и стукался о жесть локтями и головой. Иногда это у него получалось чересчур громко, но Силину было уже все равно, терпеть больше холод он не мог.
В десять часов вечера Нумизмат решил, что настала пора решительных действий. Несмотря на то что вентиляцию давно отключили, Михаил никак не мог согреться. Осторожно открыв люк, он прислушался, затем своим «червячным» методом спустился вниз, постоял немножко в нише, снова прислушиваясь к молчанию огромного дома, а затем беззвучно проскользнул в ванную. Желая умыться, Силин включил свет, взглянул на себя в зеркало и тихо, с душой выматерился. На него смотрело какое-то чудовище с заплывшими, покрасневшими глазами, распухшим носом и вывернутыми, негритянскими губами.