Нужна женщина - настоящая
Шрифт:
— Олеся, в чем дело? — как ни чем вопрошает Прохор и я не выдерживаю. Убегаю к сыну, и закрываю за собой дверь, предаваясь беззвучным рыданиям, и мыслям, что теперь моя жизнь закончена.
Только бы он не врал, что ничего не было. Я прекрасно пойму, если он просто решил от меня избавиться, нашел другую нижнюю, но я просто сойду с ума, если он станет врать.
Мысль, что Даша могла все подстроить, мелькнула в сознании, но тут же умчалась, когда дверь детской спальни беззвучно открылась и вошедший Прохор говорит,
— Только не говори мне, что вы в это поверила?
Это конец. Он еще и нагло, не краснея, врет, а мне что делать?
Верить или подчиняться очередному приказу верить.
— Олеся.
— Это ваш дом и ваша постель, я вряд ли имею право делать какие-либо умозаключения.
Прохор скрипт зубами, долго смотрит на меня, оценивая мой спальный шелковый костюм, потом переводит взгляд на все еще спящего сына и снова на меня.
— Если ты в это поверила, то ты дура, — говорит он и развернувшись уходит, а я невольно любуюсь задницей в синих боксерах и думаю, что он тоже мне не поверил.
Между нами есть страсть, похоть, обоюдное желание быть в теме.
Но нет доверия. А без доверия не будет счастья. У меня с Прохором точно не будет счастья, сколько бы я об этом не мечтала, сколько ночей не спала, представляя, как мы с Прохором растим Вову. Как у нас появляется новый малыш. Но реальность быстро расставила все на свои места. Я рабыня в гареме. Правда в том, что теперь не единственная.
А убеждаюсь я в этом, когда он вдруг возвращается и выводит меня из спальни, заталкивая в ближайшую ванную.
— А знаешь ты права, ты ни на что не имеешь права. И отчитываться я перед тобой не намерен, — рычит он и толкает меня на раковину, сразу сдергивая мои брюки, свои боксеры. — Ты просто вещь и сейчас ты будешь принимать мой член как вещь! Поняла?! — низко говорит он и всаживает член до упора, смачно шлепнув попу своей мошонкой.
Глава 28. Олеся
Ничего.
Абсолютно ничего не чувствую, когда Прохор меня целует, когда медленно ласкает кожу груди, целует соски, врывается с остервенением быка.
Он требует кончить, а я не могу. Не могу получить удовольствие в объятиях мужчины, который не мой.
Да, он никогда и не был моим.
Я просто раба, просто растекшаяся грязь под ногами своего господина. Он требует быть податливой, а я пассивна, он требует кончить и я имитирую, как когда-то с мужем.
Удовольствие женщины в постели глубоко зависит того эмоционального фона, в котором она существует.
Того фона, что создает мужчина. Он держит меня в плену, окружает богатством, в том числе Вову. Этому шалопаю точно все нравится. Он в восторге носится по дому, радуется игрушками и няне.
Ох уж эта Даша.
Она вроде ничего не говорит, ни на что не намекает, но ее взгляд полон горделивого превосходства. Она знает, что уже победила. А я и не соревновалась. Смысл бороться, если это не твое?
— Олеся, — спустя неделю после происшествия отталкивает меня Прохор и рычит: — Мне не нужно бревно! Мне нужна женщина!
Я отползаю к краю кровати, прижимаю ноги к груди и, сквозь слезы смотрю на раздраженного, но такого мужественного и красивого Прохора. Его кожа блестит от испарины, он так старался меня возбудить, его член все еще возбужденный покачивается как толстая ветка на ветру, в такт его дыханию.
Он смотрит задумчиво, сначала оглядывая мое обнаженное тело, а затем и спартанскую спальню, в которой я познала настоящее удовольствие и настоящую печаль.
Видно, по его лицу, что он что-то задумал. Его взгляд полон разочарования и гордости.
— Я….
Он резко поднимается и уходит в ванную, бросая:
— Можешь уходить.
Сказано — сделано.
Я делаю глубокий вдох и с тоской взглянув на приоткрытую, словно приглашающую войти, дверь ванной, поднимаюсь на ноги. Хочу к нему, хочу снова получить удовольствие от его сладкого унижения, а получаю лишь неприязнь.
Ухожу из комнаты, одев халат на истерзанное, но не удовлетворенное тело.
Сегодня ухожу из комнаты Прохора, а завтра из жизни. Он отпускает меня, смотрит из окна, когда я вместе с Вовой сажусь в машину. Мы долго не можем оторвать взглядов, я обиженного что он меня обманул, он обвиняющего что не поверила.
Пора. Пора прощаться.
Александр, его финансист удостоверил, что с меня сняты все обвинения, а на моем счету довольно приличная сумма.
Я должна радоваться, ведь правда? Должна просто верещать от восторга, но мне хочется выть.
А может я была не права. А может быть стоило забыть о том инциденте с Дашей, может стоило не думать об этом, тем более, что они больше не разговаривали.
Я краем уха слышала, что он дал ей неделю, чтобы найти новое место. Но даже это не помешало моей ревностной обиде.
И теперь я еду в электричке в свой город и жалею себя, что отказалась от собственного счастья. От любви, что никогда больше не познаю в своей жизни. Но у меня есть сын, сыночка.
Теперь я вложу всю свою заботу в него. Всю радость, что во мне еще осталась. Если осталась.
Несмотря на то, что за эту неделю я не испытала ни одного подлинного оргазма, тело вдруг вспоминает, как старался Прохор его возбудить.
Он вылизывал мои соски, рукой трахая киску, потом глубоко проникал языком в рот, сжимая в объятиях. Он шептал, какая дура, что не верю ему, что он впервые познал в моих объятиях настоящее удовлетворение.
Почему я вспоминаю это только сейчас, почему только сейчас, осознаю как мне плохо без одного только властного взгляда и рук, что требовали безъукоснительного подчинения.