Нужно просто остаться в живых
Шрифт:
— Валленс!!! Ты меня вообще не слушаешь?! — маленький кулачок хотел ударить по груди, но там сейчас красовался доспех, и рука остановилась на полпути.
— Извини, Виттошка, — раскаялся я, назвав ее, как в детстве. Она любила, когда я ее так называю, и этим я надеялся смыть часть своей вины. — Я просто задумался.
Сегодня я позвал ее поговорить за лагерь, что–то не нравятся мне эти магические палатки. С магией вообще нужно быть крайне осторожным. Без соответствующих амулетов тебя запросто прослушают. В самом лагере вообще места нет. Кажется, солдаты спят друг у друга на головах. И найти укромный уголок, там совсем непросто. Мы отошли от лагеря, так,
— Ты, вправду, влюбилась? И поэтому не хочешь отсюда уезжать?
— Что? А–ха–ха! — заливисто рассмеялась девушка. — Именно из–за этого вы сюда и примчались? Дядя Валленс, кто вам такую чушь сказал? В кого мне тут влюбляться? Да тут собралось одно отребье, которое даже не людей спасать приехало, а за деньгами и имуществом, что орки у людей забрали. Исключая, конечно, тех, кто сам из графства и воюет с орками с самого начала. Из этих всех людей очень мало достойных, которые хотя бы нравились мне. А если такие и есть, то они либо не в нашем лагере, либо я их не знаю.
Я смотрел на нее и не мог поверить, что ошибся. Неужели даже льер Бруно, этот старый волчара, мог так ошибиться. Да и все в лагере просто верят, что у нее с этим Бояром бурный развивающийся роман.
— А как же Влад Бояр?
— Влад? А он–то тут при чем?! — неожиданно со злостью и раздражением сказала девушка, от былой радости не осталось и следа. — Мы познакомились совсем недавно. Он имеет прекрасные манеры, хорошо шутит и с ним интересно проводить время. Он настоящий боец и воин, а не слащавый юнец, который важно выпячивает грудь на приеме, показывая какой он мужчина. Есть у него и загадка, он говорит, что не помнит своего прошлого, что очнулся уже в закупах. Но манеры у него есть и хороший слог, пишет, правда, коряво, но я видела у нас, кто пишет еще хуже. Я пытаюсь разгадать, кто он и из какой семьи. И мы знаем друг друга где–то две декады, большее время из которых он находится в патруле. О, а вторую часть он лежал без сознания, борясь за свою жизнь. Интересно, как я в него могла влюбиться? — в результате ее слов я был если не смущен, то просто морально задавлен.
— А как же письма, что тебе приносят? — все еще пытаясь оправдаться за такие свои мысли, сказал я.
— Что? Ты и про это узнал? Знаешь, дядя Валленс, если подумать, то мне так редко кто–то уделял внимание из родных. Когда я училась, мне редко приходили письма. Чаще кто–то приезжал. Заскакивал ко мне на короткий, согласно этикету, разговор и уезжал обратно. Общение было только на каникулах. А сейчас я уже больше чем полгода не была дома. И в основном получаю только какие–то любовные, романтические записочки, которые мне совсем не интересны. А здесь он со мной общается, что–то пишет. Можно сказать, что проявляет интерес. Я даже в этот раз ему ответ написала, чтобы он тоже как–нибудь отвлекся.
Признаться, такой ответ на свой вопрос я не планировал услышать. Я попытался что–то придумать, но это был удивительный случай, когда в голову не лезла ни одна здравая мысль.
— Вот завтра мы выдвинемся в город, оттуда и поедем. К тому же я хочу Валессе показать, где родилась, и познакомить ее с нашими. Ей все равно до поступления нужно будет где–то жить. Льер Бруно сказал, что если я так желаю, то отпустит ее к нам.
Конечно, это закрытая информация, но конфликт, который произошел, известен. Да это серьезно.
— Эй. А такое у вас часто? — надеюсь,
Приближение к лагерю было еще более праздничным. Невероятно, даже фантастическим, дело в том, что еще вдали я увидел белую фигурку, которая шла наперерез нашему пути. Даже не всматриваясь, я узнал ее. Это была Вита. Улыбка просто расцвела на лице. Стало легче дышать, от хандры не осталось и следа. Естественно, ничто не могло помешать Ивну, этому забияке, поиздеваться надо мной.
— Ой, смотрите, как Влад похорошел. Вытянулся. Как грудь вперед выпятил. Его девушка встречать пришла, — противно–приторным голосом сказал он. Вокруг послышался негромкий смех. Напряжение достало не одного меня, и все были рады немудреной шутке. А я практически внимания на нее не обратил.
— Влад, когда подъедешь ближе, спрыгнешь с коня, не доезжая до льеры. Скажешь, что она похорошела, или еще что–нибудь из этого… Короче, ты это умеешь, — на секунду прервался Лекс, вот парень, вот не голова, а компьютер, я попросил его подучивать меня время от времени этикету и это у него отлично получается. — А когда подойдешь ближе, если она тебе ручку протянет, то едва коснёшься губами, а не обслюнявишь.
— Да когда я такое делал? — возмутился я. — Я за таким никогда не был замечен.
— Да у тебя такое лицо, как будто ты ее съешь, когда подъедешь, — ну, Ивн, это я тебе еще припомню.
— Так, не мешай. Потом ты извинишься за свой внешний вид. И если ее спутник не из простых, а он не из простых. Гномью ковку даже отсюда видно. Да и не типичный у него доспех. Э… А посмотришь на него, и если нужно будет, она вас познакомит. Ну а к тому времени подъедем и мы. На коня ее не сажай. Вряд ли ей конский дух будет приятен. Так что позовешь или пройдётесь просто до ворот, либо мы уедем.
Да, обидно так представать перед девушкой, которая нравится. Чувствую себя, как бомж перед дочкой олигарха. Хотя так оно и есть на самом–то деле.
Шествующий караван поражал своей грубостью и количеством солдат, которые его охраняли. Через них такой не проходил, да и что там, в степи, могло быть такое, для чего потребовалось бы такое огромное количество подвод. Для целителя, особенно для молодой девушки, имеющей достойное образование, прожившей всю жизнь не обделенной вниманием, и в отсутствие занятия было очень скучно в этом лагере. И я хваталась за любую возможность скрасить свое времяпровождение. Поэтому такой караван, прошедший через лагерь, я бы точно знала, да еще и всю сопутствующую информацию по этому поводу.
— Дядя Валленс, а что это за знамя у них? Так…Так… О, я вижу! Первый раз получилось! — А–А–А, у меня получилось! Первый раз я смогла с помощью магии изменить себе зрение так, что бы было видно с такого расстояния. А ведь льер Бруно говорил, что так могут только те, кто в достаточной мере изучил природу тела и может уже не считаться «знахаркой». Злобный дед, как заставлял меня беситься по данному поводу…
— Вита, что там? — позвал меня дядя Валленс. Вот позор, хорошо не видела мама и учитель этики. Предстоял бы нудный разговор о том, как порядочной девушке нужно вести себя в обществе. И то что тут дядя Валленс, которому на это все равно, все равно… Ой, как интересно получилось! Все равно не отменяет моей ответственности.