Нужные вещи
Шрифт:
Отец Брайам сделал шаг вперед и выставил сжатые кулаки.
— Если ты решил выяснить отношения, друг мой, — елейным голосом, но с явной угрозой произнес он, — то попроси своих гестаповцев отойти в сторонку, чтобы мы могли разобраться с глазу на глаз.
Преподобный Роуз — на три дюйма выше отца Брайама, но фунтов на двадцать легче — сделал шаг назад и прищурился.
— Я не собираюсь пачкать об тебя руки, — заявил он. Один из «гестаповцев», Дон Хемфилл, был как выше, так и тяжелее боевого петуха.
— Если хотите, разобраться могу я, — предложил он. — Уж я-то, можете не сомневаться, расчищу дорожку к приходу вашей католической задницей.
Остальные «гестаповцы» пытались для виду удержать своего приятеля, но старались не слишком долго.
Вплоть до нынешнего октября все религиозные раздоры сводились к пересудам в мужских и женских компаниях, чаще всего совсем безобидным, к болтовне детишек на школьных переменах, повторяющих слова собственных родителей, и, конечно, к воскресным проповедям, когда с обеих кафедр произносились наиболее серьезные обвинения в адрес Друг друга. Воскресенья — дни мирные, а все войны, как учит история, начинались именно в такие дни. Время от времени случались террористические выпады, если можно так назвать простое хулиганство: во время празднества баптистской молодежи побили сырые яйца о стены католического прихода и однажды какой-то смельчак швырнул камень в окно баптистской церкви, вот и все — война в основе своей оставалась словесной.
Как во время любой войны, дни наступлений сменялись днями затишья, но нагнетаться обстановка начала особенно серьезно с тех пор, как Приют Дочерей Святой Изабеллы объявил об открытии Казино Найт. К тому времени, когда преподобный Роуз получил записку с обращением к его персоне как к Вонючей Баптистской Крысе, напряжение было уже настолько высоко, что избежать какой-либо конфронтации не представлялось возможным. Содержание записки лишь подтверждало, что когда дело до стычки дойдет, безобидной она не будет. —Щепу на растопку заложили, осталось лишь поднести горящую спичку.
Если кто-то и недооценивал опасность ситуации, так это отец Брайам. Он всегда понимал, что идея Казино Найт не понравится баптистскому проповеднику, но что такой способ материальной поддержки католической церкви доведет преподобного Роуза до полного помешательства, он предположить не мог. Ему было невдомек, что отец Парохода Вилли был игроком и в дни своих азартных загулов доводил семью до полной нищеты; не ведал он и того, что этот человек в конце концов застрелился в туалетной комнате казино в один из дней своего крупного проигрыша. Но правда, и далеко не в его пользу, состояла в том, что даже если бы отец Брайам все это знал, он своих планов менять не стал бы.
Преподобный Роуз собрал все силы. Начали баптисты с того, что выпустили печатный орган с объявлением греховности намечаемого католиками мероприятия (Ванда Хемфилл, жена Дона, напечатала его собственноручно), а затем пошли в ход плакаты АЗАРТ И ДЬЯВОЛ. Бетси Виг, председательница будущего Казино Найт и регентша местной ветви Приюта Дочерей Святой Изабеллы, организовала контрнаступление. За последние три недели газета «Призыв» разрослась до шестнадцати полос, чтобы вместить выступления в печати всех желающих, но выступления эти были скорее похожи на собачье тявканье, чем на желание разобраться и логически аргументировать свои доводы. Чем больше расклеивалось по городу плакатов, тем быстрее и ожесточеннее их срывали. Ни одна из сторон не желала демонстрировать богоугодного терпения. Находились любители партизанского ведения боя: вместо открытых выступлений — тайные ночные вылазки на позиции противника. Но чем ближе казалась развязка, тем серьезнее к происходящему относились Пароход Вилли и отец Брайам.
— Я презираю этот кусок дерьма! — выпалил отец Брайам в лицо удивленного такой вспышкой Альберта Жендрона в тот день, когда Альберт принес знаменитое послание, начинавшееся словами слушай ты, плоскоголовая скумбрия, найденное им на двери своего зубоврачебного кабинета.
— Ты только представь, этот сукин сын позволяет себе обвинять правоверных баптистов в подобном! — кричал преподобный Роуз на столь же потрясенных Нормана Харпера и Дона Хемфилла.
Это случилось в День Колумба, вслед за звонком отца Брайама. Брайам попытался прочесть письмо про плоскоголовую скумбрию преподобному Роузу, а тот категорически, в присутствии группы соратников, отказывался слушать.
Норман Харпер, превышавший весом Альберта Жендрона на двадцать фунтов и не уступавший по росту, чувствовал себя не в своей тарелке под истерическими воплями преподобного Роуза, но не подавал виду.
— Я вам объясню суть дела, — раскатистым басом предложил он. — Старый отец Богохульник слегка разнервничался, получив от вас записку. Понял, что зашел слишком далеко. Он решил, что если прикажет одному из своих ребят пустить слух, будто он тоже подобную записку получал, нам придется заткнуться.
— Ничего ему не поможет, — Роуз визжал как свинья, которую режут.
— Никто из моего прихода не поддастся на такую провокацию. Никто!
На последнем слове он запнулся. Руки его стали конвульсивно сжиматься и разжиматься. Норман с Доном со страхом переглянулись. Они уже неоднократно обсуждали подобное поведение Роуза, которым он, по их мнению, начинал злоупотреблять. Понять, конечно, можно. Казино Найт разрывало Вилли душу. Они боялись, что у Роуза случится удар до того, как наступит самый решительный момент.
— Не стоит так переживать, — успокаивал Дон. — Мы знаем, как все происходит на самом деле, Вилли.
— Да! — взвизгнул Роуз, не сводя с мужчин помутневшего беспокойного взора. — Да, вы знаете. Вы — двое. И я, я тоже знаю. А как насчет всего остального города? Они-то знают? А?
На этот вопрос ни Норман, ни Дон ответа дать не могли.
— Я надеюсь, кто-нибудь выведет лживого греховодника на чистую воду! — закричал преподобный Роуз, потрясая сжатыми кулаками. — А потом на плаху! На плаху! Я с удовольствием заплатил бы за такое зрелище! Я бы щедро заплатил!
В понедельник отец Брайам обзванивал своих прихожан, призывая сочувствующих оценить «атмосферу религиозных репрессий в Касл Рок» и созывая их на короткий вечерний сбор. Решено было провести этот сбор в Зале рыцарей Колумба, достаточно вместительном, так как сочувствующих оказалось больше, чем можно было предположить.
Отец Брайам начал с того, что зачитал вслух письмо от Правоверных баптистов Касл Рок, которое Альберт Жендрон обнаружил на дверях своего стоматологического кабинета, а потом передал содержание телефонного разговора с преподобным Роузом. Когда он поведал о том, что Роуз, по его словам, тоже получил подобное послание от Правоверных католиков Касл Рок, по аудитории прошел шепоток, сначала удивленный, но постепенно приобретавший характер возмущения.