Нужные вещи
Шрифт:
Мысль успокаивала, а идея поцарапаться ключом вообще была великолепна. Красная царапина конкретна и тем хороша; впервые за последние два дня (и две бессонные ночи) Нетти почувствовала себя гораздо лучше. Она зашагала по тротуару с высоко поднятой головой, и губами, настолько крепко сжатыми, что их почти не было видно. Подойдя к переходу, она посмотрела в обе стороны, не появится ли где-нибудь желтая машина ненормальной польки. Если бы она ее увидела, то подошла бы вплотную и потребовала, чтобы та немедленно оставила ее в покое. Но машиной нигде не пахло. Единственным автомобилем
Нетти шла к дому Полли, и когда сомнения все же начали ее одолевать, она вспомнила, что абажур в шкафу под замком. Налетчик на страже и входная дверь заперта. Особенно последнее обстоятельство. Входная дверь заперта, и достаточно взглянуть на тонкую, блекнущую постепенно царапину, чтобы убедиться в этом.
Нетти продолжала свой путь и когда подошла к повороту, завернула, даже не оглянувшись.
Когда юродивая скрылась из виду. Святоша Хью выпрямился за рулем оранжевого грузовика, который вывел сегодня в семь часов утра из безлюдного парка. (Завидев дурочку Нетти он сразу лег на сидение.) Переведя рычаг коробки передач в нейтральное положение, он медленно и бесшумно покатил по небольшому уклону к дому Нетти Кобб.
Дверной звонок вырвал Полли из состояния, которое сном назвать трудно, а скорее из дремотного наркотического забытья. Она села в постели и обнаружила, что спала в домашнем халате. Когда же она его надела? Вспомнить сразу не могла, что настораживало. Наконец, память вернулась. Боль, как она и ожидала, явилась точно по расписанию, самая жестокая из всех артритных болей, которые ей приходилось испытывать. Она пробудила ее в пять утра. Полли пошла в туалет пописать, но обнаружила, что даже не в состоянии оторвать от рулона кусок туалетной бумаги, чтобы вытереться. Тогда она приняла таблетку, накинула халат и села в кресло рядом с постелью в ожидании, когда лекарство подействует. В какой-то момент она, вероятно, почувствовала, что засыпает и улеглась обратно в постель.
Руки ее походили на бракованные керамические изделия, обожженные в печи до такого состояния, что готовы вот-вот рассыпаться. Боль бросала то в жар, то в холод, вцепилась в ее плоть, словно сотни отравленных булавок. Она подняла руки вверх в отчаянии. Руки пугали — бесформенные, уродливые, страшные. В это время внизу снова позвонили. Полли коротко нечленораздельно вскрикнула.
Она вышла на площадку второго этажа и, продолжая держать руки впереди себя. словно собака, севшая на задние лапы и вытянувшая передние, выпрашивая конфетку.
— Кто там? — крикнула она сверху вниз. Голос со сна был хриплый и вязкий, язык сухой и шершавый как наждак.
— Это Нетти, — послышался ответ. — Полли, с тобой все в порядке?
Нетти. Господи милостивый, что тут делает Нетти Кобб в такую рань в воскресенье?!
— Все хорошо, — отозвалась Полли. — Мне нужно одеться. Открой дверь своим ключом, дорогая.
Услышав, как Нетти заскребла ключом в замочной скважине, Полли поспешила обратно в спальню. Она взглянула на будильник на тумбочке у кровати и поняла, что уже вовсе
Полли до конца не понимала, в каком тяжелейшем состоянии находится, пока не взялась за пузырек с лекарством. Пузырек с таблетками — вернее, капсулами — стоял на каминной изразцовой полке. Забраться в него пальцами она смогла, но обнаружила, что не в состоянии ими захватить капсулу. Они теперь походили на детали машин, заржавевшие от нехватки смазочного масла.
Она собрала все силы для того, чтобы уцепить капсулу, и была вознаграждена коротким конвульсивным движением и острой разрывной болью. На этом все попытки кончились. Полли снова непроизвольно издала короткий крик боли и отчаяния.
— Полли? — послышался встревоженный голос Нетти внизу у лестницы. В Касл Рок Нетти привыкли считать слабоумной, но когда дело касалось перемен в самочувствии Полли, ум Нетти не подводил. Слишком долго она работала в этом доме. чтобы ее можно было провести… но что самое главное, она любила Полли. — Ты, правда, нормально себя чувствуешь? — настаивала она снизу.
— Уже спускаюсь, — крикнула в ответ Полли, стараясь, чтобы голос звучал весело и беззаботно. Вытащив пальцы из пузырька и склонив к нему голову, Полли взмолилась: «Господи, не позволяй ей подняться сюда и увидеть как я делаю это!»
Она опустила голову совсем низко и просунула в горлышко пузырька язык. как собака, собравшаяся полакать из миски. Боль, стыд, ужас и, самое главное, мрачная тоска, навалились на нее тяжелым грузом. Приклеив к кончику языка капсулу, она тянула ее в рот, проглотила, теперь уже скорее похожая не на собаку, а на муравьеда, лакомящегося любимым блюдом.
Когда капсула проскользнула в горло, Полли мысленно повторила уже знакомую фразу: «Я бы все на свете отдала, чтобы только этому пришел конец. Все на свете. Все».
Святоше Хью сны больше не снились. Последнее время он не засыпал, а скорее терял сознание. Но этой Ночью сон ему приснился: вещий сон. Он подсказал Хью все. что тот должен был знать и что должен был сделать.
В этом сне он сидел за своим кухонным столом и смотрел по телевизору викторину под названием «Аукцион Века». Все предметы, которые выставлялись на продажу, он видел в магазине Нужные Вещи. А у всех участников игры кровоточили уши и глаза. Они смеялись, но выглядели ужасно.
Внезапно его позвал приглушенный голос: «Хью! Хью. выпусти меня».
Голос доносился из шкафа. Хью подошел и открыл дверцы готовый к схватке, кто бы там ни оказался. Но там не было никого — все те же старые башмаки, шарфы, куртки, рыболовная снасть и два дробовика.
«Хью!»
Он поднял голову, так как голос доносился с верхней полки. Это был лисий хвост. Лисий хвост разговаривал. Хью сразу узнал голос. Он принадлежал Лилэнду Гонту. Он достал это пушистое чудо, снова утонув пальцами в его шелковистости, шерстистости или непонятно в чем. скорее, в какой-то тайне.