Нужным быть кому-то
Шрифт:
– Эта, где Ленин, - крикнул ему другой от дверей.
– А-а-а-а, вона, направо второй проулок.
Свернули направо, и Лёха увидел неподалёку голубой домик.
– Палыч, нам вон туда!
Подъехали, начали выгружаться, из соседней калитки с визгом выскочила растрепанная белобрысая девчонка и побежала в калитку к Вале, а за ней выбежала сухонькая шустрая старушка с крапивой в руке:
– Вот я тебе, анчутка! Ой, никак Лёха-ёжик приехал?
– бабуля отбросила крапиву и оправив фартук, протянула ему руку:
– С приездом, милок, а я баба Таня! Дай я на тебя
– Худоват, если не сказать, тощщой, но ничё, откормим. А вы, девицы-красавицы, как вас звать-то?
– Я Варя, она Вера.
– Так-так, а различать вас как же?
Ответила Вера:
– У Вари зуб выпал, а я букву Ззз не выговариваю.
– А, ну тогда ладно, есть различие, подь сюда, - крикнула она белобрысой девчонке, которая выглядывала из калитки.
– Это вам подружка, Аришка, она любит хулиганить, вы её сильно не слушайтеся, на деревья не лазьте, она-то чисто обезьяна, а вы впервой в деревне-то.
– Так, а ты, милок, как звать-величать тебя?
– Владимир я, здравствуйте!
– О, тёзка, значит!
– раздался голос за спиной. Повернувшись, Калинин увидел среднего роста мужика, смешливо поглядывающего на всех.
Протянув Палычу руку, тот представился:-
– Ульянов...Владимир Ильич!
– и замер, сдерживая улыбку.
– О, прямо как Ленин!
Тот заулыбался: - Вот сызмала так и зовут!
– А-а-а, теперь понял, что мужик у магазина имел в виду, говоря про улицу вашу - это где Ленин.
– И, протянув ему руку, представился, - Владимир Павлович...Калинин.
– Ух ты, Политбюро!
– хлопнул его по плечу Ленин, и оба захохотали. Из калитки быстро выскочила Валя и схватила Лёшку в охапку:
– Ежиик, приехал?
Тот разулыбался, а Валя тут же сгребла к себе сестричек.
– Девчушки, привет!
Из дома малинового цвета вышла женщина.
– Супруга моя, Тамара, Надежду Константиновну вот не встретил!
– представил её Ленин. Лёшка же подвел Валю к Калинину: -Валя, это Палыч, он наш человек, - представил Лёха Палыча.
Валя протянула ему руку с интересом разглядывая мужчину: высокий, подтянутый, без капли жира, симпатичное лицо, теплые какие-то, карие глаза, широкий шрам начинающийся от левого уха и уходящий под рубашку.
– Неплохой вроде, - подумала она, - а там, таки будем поглядеть, как говорит дядя Колобок.
Калинин с любопытством рассматривал Валю: среднего роста, вся такая ладненькая, крепенькая, она сразу вызывала симпатию, ещё обращали внимание её огромные глазищи, смотревшие приветливо и с интересом.
Подумалось - Первое впечатление весьма и весьма приятное, посмотрим, что дальше?
Сзади кто-то басом прогудел:
– А меня почему никто не знакомит?
– В калитке бабиного Таниного дома стоял детина, крупногабаритный такой, мощный, но не толстый.
– Это младшенький мой, Ванюшка, - представила его баба Таня.
– Ничего себе, Ванюшка, - протянул Калинин, - это ж целый Иванищще!
– А у меня, милок, из пяти мальчишек, четверо такие вот, в батю свово, один Мишук в меня удался, мелковат супротив братьёв-то!
– Ага, мелковат, он
Нехилая ладонь Палыча утонула в лапище Ванюшки.
– Рад знакомству! А ты, шкет, чего стесняешься, здорово!
– он легонько пожал Лёхину лапку и прогудел: -Мелковат и тощщеват ты, брат, но за лето откормим, да, мамань?
Из проулка вылетели два пацана на великах и с шиком затормозив возле них, подняв облако пыли, два пацана уставились на Лёшку.
– Это ты Лёха - Валин друг? Я Матвей, все зовут Матюхой, а это Санёк, айда с нами на великах?
– У меня же нету!
– Ха, дед, ты угадал! Пошли, у нас старый велик был, мы с дедом его наладили.
Матюха соскочил с велосипеда и потащил Лёху к себе во двор. И всё, дети Козыревы выпали из вида Палыча: Лёха унесся с пацанами, девчушки пищали от восторга - сначала долго наблюдали за ласточками, потом тискали огромного рыжего Мурзика, что валялся на солнышке у беседки, потом побежали на пригорок, смотреть сверху на Малявку, потом их всех забрала баба Таня - лепить пирожки. Мужики же дружно собирались на 'рыбаловку', по зорьке - как выразился Ленин.
Потом Палыч и Ванюшка взялись колоть дрова, Ванюшка время от времени ходил проверял как топится баня. Было шумно, весело, как-то празднично.
Валя, побежавшая за маслом к себе, на мгновение замерла - Палыч снял футболку, и его уродливый шрам, идущий от шеи до средины правого бока, резко выделялся на мускулистой спине.
– Боже, как же ему досталось!
Проскочив в дом, увидела в углу сваленные вещички деток и шустро начала уносить в комнату, где детишки будут спать. Из проулка выехала машина и остановилась возле Валиной калитки.
– Том, это ещё что за явление?
– спросил Ванюшка выскочившую на шум машины Тамару. -Тьфу! Я думала, мои, а это прощелыга опять припёрся! И чё ездиит, не понимает слова нет, и Верный где-то носится, то его живо отвадил бы! Из машины вылез принаряженный, рыхлый какой-то мужик с букетом цветов и, отряхнув брюки, направился в Валин двор.
– Мамань, - шумнул Ванюшка, - где мой праздничный спинжак? Ща мы его отвадим!
– В сенцах, на гвоздику, где ж ему быть-то, - ответила маманя из окошка.
– Никакого порядку, спинжак с карманами и на гвоздике, эх, не ценют люди!
Ваня пошел в сени, чем-то там побрякал, пошуршал и вышел на порог:
– Том, ну как, смотрюсь?
Та захихикала: -Ванька, ты прямо артист, во ща комедь будет!
В надетом прямо на голое тело видавшем виды спинжаке, застегнутом на единственную пуговицу, в каких-то старых штанах с пузырями на коленках, с торчащей из кармана бутылкой, заткнутой пробкой из газеты, и надетой явно женской соломенной шляпой с цветочком - Иван преобразился в местного забулдыгу. Подмигнув им, он пошел к Вале во двор. Та уже вышла и что-то негромко и сердито выговаривала бывшему, когда распахнув калитку с шумом ввалился Иван: