Нянька для Радуги
Шрифт:
Он снова взглянул на девушку, и только сейчас сообразил, о чём именно она хотела его попросить. Да и трудно оказалось не понять, ведь она отодвинулась от края кровати и сильнее завернулась в тёплый плед, а самому Макса жестом предлагала лечь рядом. Просто лечь. Без каких-либо намёков. Она всего лишь просила быть с ней рядом.
Но он не реагировал. Всё так же продолжал сидеть с практически непроницаемым лицом, хотя только царящий в комнате полумрак не позволял ему окончательно потерять свою маску. И пока он старательно возвращал разгорячённым
Рука девушки мгновенно ослабла, освобождая запястье Макса. Она больше не хотела унижаться… умолять его. Он уже и так позволил ей остаться в его постели, и уже за это она должна быть ему безмерно благодарна. Так чего же ей ещё нужно?
— Прости, — сказала она шёпотом. — Спокойной ночи.
И отвернулась, подтягивая колени к груди и сжимаясь в комок. Она думала, что так станет легче, что таким образом она сможет почувствовать себя в безопасности или, хотя бы, отдалённо вернуть то ощущение спокойствия, которое испытывала, когда рядом был Макс. Но разве такое возможно?
Жуткий холод одиночества и безысходности всё сильнее сковывал её и без того потрёпанную душу. В этот момент собственного отчаяния, она вдруг поняла, что на самом деле никому в этой жизни не нужна. Ни матери, ни отцу, ни даже Лёве. У всех этих людей своя жизнь, цели, ценности… А что она? Просто ходячая неприятность. Всего лишь девочка, из-за которой родители четырнадцать лет были вынуждены терпеть друг друга. Девочка, которая приносит одни лишь проблемы, и которой невозможно гордиться. Но все эти мысли меркли рядом с тем грустным выводом, что она совершенно не нужна Максиму. И не просто не нужна, а даже противна.
Слёзы текли по её лицу, никак не желая останавливаться. Мира старалась сдерживать хотя бы всхлипы, но и они тоже нет-нет, но вырывались наружу. И когда до её слуха дошёл звук шагов и закрываемой двери, все сдерживающие механизмы души сорвало окончательно.
Макс ушёл. А она осталась одна.
Мира села, осмотрела тёмную комнату и с силой вцепилась в подушку. Чтобы не закричать, она отчаянно сжимала зубы. Руки дрожали и отказывались слушаться, а пелена из слёз размыла видение мира, будто бы окончательно отгораживая её от реальности. И тут случилось чудо.
Матрас на кровати слегка качнулся, подушка из её рук пропала, а саму девушку вдруг куда-то потянули.
— Тише, милая, тише… — шептал ей голос Максима. От неожиданности она резко дёрнулась и попыталась вырваться, но он не пустил. — Не бойся, пожалуйста. Я обещаю, что не причиню тебе вреда.
— Я… не боюсь… — пробормотала она сквозь всхлипы.
Только сейчас Мира окончательно осознала, что полусидит на коленях у Макса. Одной рукой он крепко держит её за талию, второй осторожно гладит по спине и волосам.
— Ты ушёл, — выдала Мира свою очередную невнятную фразу. — Я думала, что осталась одна… Совсем…
— Глупенькая, маленькая девочка, — отозвался Макс с лёгкой улыбкой. Её истерика пугала его до чёртиков, но то чувство, которое он испытал, когда понял, что в его объятиях она приходит в себя, стало для него сродни триумфу. — Как я мог тебя оставить… да ещё в таком состоянии? Но тебе нужна одежда. Именно за ней я ходил в комнату к Маше.
А ещё он звонил сестре, чтобы сообщить об относительно успешном завершении истории с Гариком. Но так как та всё ещё была с Лёвой, Макс решил не уточнять, где именно сегодня ночует Мирослава. Сказал лишь, что они дома… а «дом», тем более Мирин — понятие растяжимое. Ведь и та комната, и та кровать, где она сейчас лежала, фактически принадлежит её отцу.
Максима не было не больше десяти минут, но то, как сильно изменилась за это время девушка, поразило его до глубины души. В своей жизни ему приходилось видеть много и слёз, и истерик, но такую жуткую он встречал впервые. Одного взгляда на Мирославу хватило, чтобы уничтожить любые сомнения в его голове. А когда в его объятиях она начала быстро успокаиваться, Макс понял, что уже точно никуда от неё не уйдёт. По крайней мере, этой ночью.
— Давай сейчас ты немного успокоишься, а потом снимешь это мокрое полотенце и наденешь то, что я принёс, — его голос звучал очень мягко, почти ласкающее, отчего девушка всё сильнее расслаблялась. — Не волнуйся, я выйду за дверь.
— Нет! — резко сказала она, хватаясь обеими руками за его футболку. — Пожалуйста, не уходи больше.
— Но… тебе же нужно переодеться, — попытался поспорить он.
— Плевать, — громко бросила она. — Не уходи.
Она не собиралась отцепляться от него, будто боялась, что стоит ей это сделать, и он исчезнет… растворится, как мираж. О том, что тогда станет с ней, Мира думать не желала.
— К тому же, — добавила она гораздо тише, — я не уверена, что смогу сама одеться. Сил почти нет. Буду спать в полотенце.
— Нет уж, — фыркнул Макс, пересаживая её на кровать и натягивая ей на голову какую-то свободную футболку.
Мира не сопротивлялась, у неё на самом деле почти не получалось двигаться. Сильнейшее нервное напряжение выкачало из организма всю энергию, оставляя после себя лишь пустоту. Макс просунул её руки в рукава, опустил ткань и только потом стянул с неё полотенце. Потом он спустился к её ногам, и попытался натянуть на них мягкие пижамные шорты. Но в какой-то момент не сдержался и легко коснулся губами её колена.
— Ты такая красивая, такая яркая, — прошептал он, когда предмет одежды занял своё место, а Мира оказалась уложена в кровать и заботливо укрыта пледом. Сам же Макс лежал рядом и крепко сжимая её в своих объятиях. — Самое настоящее тёплое солнышко… пусть иногда и очень злое, — продолжал он. — Ты не должна плакать. Тебе очень идёт улыбка.
— Спасибо, что ты со мной, — тихо отозвалась она, разворачиваясь и кладя голову ему на плечо. — С тобой мне не страшно. Ты словно одним своим присутствием отпугиваешь всех моих демонов… И я ничего не боюсь.