Няня для бандита
Шрифт:
Внутри было тепло и уютно, чем-то вкусно пахло. Я уже с самого порога уловила запах горячей еды – ее кто-то старательно готовил на кухне.
– Даичи, это ты? – послышался звонкий женский голос, и к нам вышла пожилая японка с половником в руке. – О! – подпрыгнули ее седые брови, почти разгладив все морщинки возле глаз. – Это наш новый сингиин?!
– Конничива, оба Рэй, – поздоровался Хитоши, слегка уклонившись, а затем снял обувь и ушел навстречу вкусному запаху. Куда-то на кухню.
– Добрый вечер, – неловко улыбнулась я этой женщине. – Меня зовут… – хотела я сказать привычную фразу, которой обычно знакомлюсь с новыми людьми. Но вовремя опомнилась и вернула себя на место: – Я сингиин.
– О-о-о-о-о-о… – улыбалась женщина в ярко-зеленом кимоно. – А имя у сингиина есть?
– Имя? Да… – не могла я противиться ее обаянию и тоже улыбнулась в ответ. – Меня зовут Софи. Но вы можете звать меня, как вам…
– Хорошо, Софи. Красивое у тебя имя… А меня зовут Рэй. Но меня тут все кличут тетя Рэй. Так что… можешь и ты меня так называть, – сказала она, не ослабив улыбки ни на миг. – Дай-ка я тебя рассмотрю хорошенько, – подошла ко мне тетя Рэй и легонько взяла за плечи. – Какая же ты хорошенькая, Софи… В этом доме уже так давно не было красивых молоденьких женщин.
Она смотрела мне в глаза так искренне, словно мы знакомы уже сотню лет. Ее старческое, но такое милое лицо казалось мне чем-то вроде маленького солнца. Все эти мелкие морщины и выцветшие с возрастом глаза – они как будто сияли, согревали тебя внутренним светом. Ее седые волосы были тщательно уложены и скреплены симпатичной заколкой в форме веточки сирени. При взгляде на нее можно было решить, словно тетя Рэй отказалась стареть и планирует жить еще очень долго. Но по отдельным деталям я понимала, что ей по меньшей мере восемьдесят лет, а может, даже больше. Просто она ценила каждое мгновенье и хотела вдохновить на это молодых – у которых еще все впереди.
– Спасибо, – стало мне слегка не по себе.
Я почему-то вспомнила слова Даниэля. О том, что я его покойной жене и в подметки не гожусь. Я как будто чувствовала на себе ее взгляд – взгляд незнакомой мне девушки, которая жила здесь раньше. И была супругой моего нового босса.
– ХИТ-О-ОШИ-И-И! – стала покрикивать тетя Рэй, когда услышала на кухне звон кастрюль. – Ты куда свои перчатки суешь, а?! – ругнулась она и влепила японцу половником. Прямо по руке, еще секунду назад державшей горячую крышку.
– Ай! – страдал водитель от меткого удара. – Онака га акимашита!
– Голодный?! Ну так приготовь себе еду! – размахивала тетя Рэй своим «оружием». – Голодный он, видите ли… Может, я вот тоже еще не ела ничего с утра. Весь день у плиты горбатилась, чтобы ты теперь приперся и все слопал.
– Шокуеку о сосору… – пожал плечами Хитоши. – Ана ва камидесу.
– Не-не-не… Не подлизывайся ко мне, – отмахивалась она. – У тебя рот, как черная дыра. Как садишься за стол – так вся еда улетает со скоростью звука. А ребенку что есть, а?! Объедаешь Миву, да?!
Сперва мне показалось, что водителя здесь не любят. Что Хитоши такой же чужак и изгой, как я. Но затем он подошел к хранительнице очага и по-домашнему обнял ее, словно родную бабушку.
– Оба Рэй… Аната ва саикодес.
– Ну ладно тебе, – растаяла японка и дала себя обхватить. – Обними тетю Рэй и чмокни ее в щечку. Вот так… – блеснула ее улыбка, словно лучик солнца между тучами.
Все тут были одной дружной семьей. И даже я могла украсть кусочек тепла, чтобы представить, будто могу считать себя частью этой душевной компании.
А затем появилась Мива – девочка, которой было суждено перекроить всю мою жизнь. Только тогда я об этом еще не знала.
– Мива-а-а-а! – кричала тетя Рэй куда-то в сторону лестницы. – Иди кушать, детка! Ми-и-ива-а-а-а!
– Это ведь дочка мистера Сато? – спросила я, припомнив его указ не контактировать с девочкой. – Это его единственный ребенок?
– Да… – улыбалась добрая няня. – Наше солнышко ненаглядное. Наша Мива, наша девочка… Я приготовила ей рамэн. – Тетя Рэй поставила на стол глубокую тарелку с супом. – Лапша, наваристый бульончик, мяско. Немного грибов и яичко, как она любит. Пора бы уже покушать, а то сидит в своей комнате часами… Когда Даичи нет дома, Мива бывает замкнутой. Особенно в последнее время, что-то в ней изменилось. Раньше с ней было проще. Дети растут, знаешь ли… А у тебя, Софи, есть уже ребеночек? Успела детками обзавестись?
– Я? Нет, – трясла я головой в знак отрицания. – Нет, у меня нет… пока.
– Понятно, – кивала тетя Рэй. – Все за карьерой бежишь, никак не угонишься?
– Да… Что-то вроде того.
– Ничего. Всему свое время. Иногда все случается негаданно-нежданно. Надо лишь найти того человека, с которым чувствуешь, что живешь. А не существуешь… МИВА! Давай уже спускайся! Еда ведь остынет!
По ступенькам кто-то застучал мелким шагом, и в гостиную спустилось нечто.
Я видела перед собой не то маленького гнома со страшным лицом, не то чертенка с тонкими детским ножками.
– О боже, кто это у нас? – была я озадачена тем, как выглядит Мива.
Передо мной стоял ребенок в жутковатой ритуальной маске – она закрывала не только лицо, но и шею.
– Ну вот опять, – хлопнула себя по бедрам тетя Рэй. – Зачем тебе сдалась эта маска? Сними ее сейчас же!
Но Мива стояла и не шевелилась. Сквозь маленькие дырочки для глаз я видела, как она изучает меня. Она боялась подходить, увидев незнакомого человека.
– Нихао, – сказала я все, что помнила на японском. Наверняка ведь девочка знала этот язык даже лучше английского. Впрочем, меня тут же поправили…
– Ты китаянка? – спросил меня «демон», не снимая своей страшной маски.
– Что? Э… почему, я думала…
– Нихао – значит «привет», – пояснил мне тонкий нежный голосок. – Но не на японском, а на китайском. Японцы говорят «конничива».
Она сняла с себя деревянную маску, и под ней оказался чудесный ребенок. Длинные темные волосы-завитки, милое круглое лицо, упругие щечки, пухлые губки и носик картошечкой. У Мивы были четкие тяжелые брови и большие карие глаза. Даже не карие, а, скорее, черные – как пара угольков. Они смотрели на меня с живым интересом и не давали сдвинуться с места. Мне было страшно, что она убежит. Что незнакомая женщина ее спугнет, и тетя Рэй опять будет звать ее к столу, пока рамэн окончательно не станет холодным.