Няня по контракту
Шрифт:
14.
Дмитрий
Анька… другой такой нет. И дикая тоска нападает на меня, как только она уходит, гордо задрав нос. Не отпущу. Ни за что. Иначе наша подводная лодка утонет и больше никогда не всплывёт. Нам даже перископ не выдвинуть — заело что-то, не все механизмы работают. А я уже отчаялся, что получится найти что-то стоящее — ту самую идеальную няню, которая наконец-то расставит всё по своим местам.
Из ванной Варикова выходит строгая и независимая.
Она, не глядя на меня, усаживается на стул и снова трёт лицо водкой. Результат так себе. Эффект есть, конечно, но и следы Мишкиного преступления видны, хоть затрись тут до посинения.
— Ань… — пытаюсь я пойти на мировую, — а я тебе платье купил. Красивое. Примеришь?
О, какой она бросает на меня взгляд! Испепелила бы, моя драконица. А я что… готов сгореть заживо, лишь бы не сердилась.
— Вы бы лучше кран починили, Дмитрий Александрович, — строго складывает она губки бантиком. — А платья ваши мне ни к чему. У меня всё есть, спасибо.
— Почему ваши? — бормочу я покаянно. — Мне платья не к лицу. Для тебя старался.
— Подлизываешься, Иванов? — щурит она глаза. Сложно с ней. Знает меня как облупленного. Ещё бы…
— Да, — не кривлю душой. Ане лгать тяжело, хотя можно постараться, наверное. А то ж съест с костями и потрохами. Но сейчас не тот случай. — Кран починю, с Мишкой поговорю. Не сердись, а?
— Я подумаю, Иванов, — вздыхает она, разглядывая себя в зеркальце. — А сейчас мне пора. Счастливо оставаться.
— Давай я тебя отвезу, — иду за ней вслед, как телок. Анька бросает на меня ироничный взгляд и бровь выгибает выразительно.
— Я на такси. Ты совсем ку-ку, Дим. У тебя дети. Не бросай их. Тебе ещё их кормить, сказки читать, купать, спать укладывать.
Она права. Чёрт. А я точно ку-ку — все мозги растерял. Точнее, они в другое место плавно переместились. Ладно, принцесса Недотрога, мы ещё ко всем пунктам вернёмся. Я точно знаю: у нас как на вулкане. То гром грохочет, то магма извергается.
— Хорошо, — сую я ей в руки пакет, — завтра жду тебя в семь.
Анька от пакета отбрыкивается, но я сильнее — всовываю его почти насильно и рукой пальцы её зажимаю.
— Пожалуйста, Ань, — надавливаю голосом.
Она вздыхает, дёргается. Глаза у неё почти нормальными становятся. А я отпускать её не хочу. Держу руку так, словно от этого моя жизнь зависит. Может, так оно и есть, но пока ей знать об этом не нужно. В себе поковыряться не мешало бы. Остыть. Подумать головой хоть немного, а не другим местом, где пригорает невероятно.
— Пожалуйста, — додавливаю я её, и Анька сдаётся. Мне даже полегчало, когда пакет остался у неё в руке, а не полетел через весь коридор или не очутился у меня на голове, которая нормальные мысли генерировать отказывалась.
Варикова склоняется к телефону, набирая номер такси. А я тем временем кидаюсь назад с
— Подожди! Минутку!
И пока она таращится, возвращаюсь с бутылкой водки.
— Вот. Ты просила.
Анька начинает хихикать, а затем ржёт в голос, сползая по стенке, как Мишка недавно. Недалеко ушла. Ну, восемь — двадцать восемь — почти одинаково. А ведь она могла бы быть его мамой, — вдруг думаю с какой-то тоской. Если бы… но зачем, зачем об этом постоянно вспоминать? Только душу себе травить. А я ещё не выяснил, есть ли у Вариковой бойфренд.
От этой мысли меня просто на узел завязывает. Кулаки сжимаются невольно. Ладно. Время. И все бойфренды очутятся в баскетбольной корзине, как мяч. Трёхочковые броски я делаю мастерски до сих пор.
— Ладно, Иванов, прощён, — забирает она из моих рук бутылку и засовывает её в пакет с платьем. У неё пиликает телефон. Анька машет мне рукой.
— В семь, не опаздывай, — напоминаю я ей.
— Приеду вовремя, строгий работодатель, — кивает она мне в ответ и уходит. А я, как дурак, стою и пялюсь на закрывшуюся за ней дверь. Никак собрать себя не могу.
— Пап, — окликает меня Ромка. — Там Мифка плачет.
Я вздыхаю и смотрю на расстроенное лицо младшего сына. Он сам, наверное, ревел. Глаза несчастные.
— Пойдём, — беру его за руку, — будем успокаивать Мишку.
— А Аня вернётся? — шёпотом спрашивает Рома, заглядывая мне в лицо.
— Думаю, да, — треплю его по светлым волосам и попутно вызываю слесаря. Надо кран чинить. Отношения снова латать. Беседы вести. Обещал. Я ведь тоже руководитель. Посмотрим, что у меня получится. С психологией или без.
Анна
Таксист смотрел на меня подозрительно и принюхивался. Ну, понятно: рожа размалёвана, воняю водкой. Видон — тот ещё. Хорошо хоть ему мой зад не видно.
— Мне к офису, пожалуйста, — назвала я адрес и зачем-то пояснила: — машину забрать нужно.
— Вы бы в таком виде за руль не садились, — дёрнул шеей и кадыком водила, снова принюхиваясь. — Не моё, конечно дело, простите, но лучше бы не надо.
— Меня ждут, — тряхнула кудрями, не пытаясь объясняться, хотя почему-то жутко тянуло на откровения. Видимо, нанюхалась водки. Угорела. Таксисту точно не нужна моя грандиозная история с леденящими душу подробностями.
А дальше — без приключений, как по нотам. Полчаса — и я дома. Запоздало обращаю внимание на сто пятьдесят пропущенных звонков от Ирки. Совесть цапает меня за горло. Она беспокоится, а я… но у меня есть оправдания. Телефон отключала перед собеседованием и за стремительными событиями забыла, не до того было.
Больше всего хочется упасть и уснуть, но я вздыхаю и набираю сестру.
— Что у тебя стряслось? Мы с Трофимом волнуемся! — отвечает Ирка сразу же, как только проходит первый гудок. — Ань, ну ты как всегда: захотела — появилась, захотела — исчезла, как солнце за тучей, неуловимая наша!