Ныряльщица
Шрифт:
Я присылаю ему озверевший смайл и искренне жалею, что не могу отодвинуться подальше, а еще лучше — пересесть. Не знаю, сколько проходит времени, пока я слушаю про пьератназ и особенности их поведения, когда мне в плечо тыкают перышком.
— Не злись, — шепотом говорит этот… въерх.
Я молчу.
«Мэйс! Хочешь узнать кое-что про океанскую бабочку?»
«Такого, чего я не узнаю в библиотеке, и даже больше?»
«Попробуй меня удивить, Мэйс».
Присылаю насмешливый смайл, а за ним:
«Ты знал, что в истории
«Разумеется. А ты знала, что в истории были случаи дружбы человека и раг’аэны? Давно, еще до того, как они перестали подходить к людям?»
«Да, как раз вчера об этом читала».
«Какая та начитанная, Мэйс. Ничем тебя не удивишь».
«И не говори».
Впрочем, кое-чем меня удивить еще можно, я понимаю это, когда мой взгляд падает на тапет, там смайл-океанская бабочка. Нет, в смайле нет ничего удивительного, оно есть в словах К’ярда, который подается ко мне, к самому моему уху и произносит:
— Что ты скажешь, если я тебя с одной из них познакомлю?
После этого он повернулся к кафедре и с самым независимым видом уставился на голограмму пьератназ. Это морское существо напоминало нечто среднее между рыбой, колючим стрелоходом (животным, обитающим в лесах и стреляющимся ядовитыми колючками) и плавучим фонарем. Впрочем, мне сейчас было не до особенностей его сезонного размножения и не до раскрытия жабр.
«Хорошая шутка, К’ярд».
«Это не шутка, Мэйс».
«А у тебя прогресс. Ты уже перестал называть меня синеглазкой».
«Мы все эволюционируем. Ты тоже больше на меня не рычишь».
Мне хочется его стукнуть. Серьезно хочется, но еще больше мне хочется понять: это розыгрыш или нет. Даже если представить, что какая-то раг’аэна подошла к берегу (чего не случалось уже бесчисленное множество лет), как К’ярду удалось об этом узнать? Решил вечерком пройтись по берегу океана, и случайно заметил?
Ага.
Вечерком.
По берегу! Сын правителя Ландорхорна.
Тем не менее в памяти всплывает домишко на берегу, куда меня привел К’ярд, а еще жуткий шторм, с грохотом разбивающий высоченные волны о камни. Недавно я задавалась вопросом, как ему удалось выплыть… что, если с помощью раг’аэны?
Он больше ничего не пишет, просто делает пометки, когда что-то кажется ему интересным, а после звонка мы вместе идем к преподавателю. Он смотрит мои заметки, хмыкает, потом смотрит записи К’ярда, и взгляд его становится уже гораздо более внимательным.
— А вы умеете удивить, ньестр К’ярд, — замечает въерх, его скрипучий голос действительно звучит заинтересованно, глаза за линзами очков смотрят так, словно хотят увидеть гораздо большее.
— То же самое ей говорю, — парень кивает на меня. — Не верит.
— Что ж, продолжайте в том же направлении. Если вам потребуется студенческий абонемент в океанариум…
— Не стоит. Пока, — говорит К’ярд, а пот ом подмигивает мне.
— Что
Из аудитории я вылетаю, с трудом сдерживая рвущиеся с губ вопросы:
— Так это правда?!
Раг’аэна, настоящая океанская бабочка… и я ее увижу?!
— Потише, синеглазка. — Он кивает на обтекающий нас народ, и только ленивый не сворачивает шею, но сейчас мне на это плевать. — Пойдем в столовую.
Это мгновенно отрезвляет, потому что лишних денег у меня нет. На столовую так точно.
— Нет. Я не…
— Я не стану тебя кормить и запихивать в рот котлеты. Посидеть со мной ты, по крайней мере, можешь?
Прищурившись, смотрю на него, но в общем-то, все уже решено.
— Хорошо.
— Вот и чудно.
Откровенность К’ярда не укладывается у меня в голове. Я настолько потрясена, что почти не замечаю, как мы добираемся до столовой, и что столовая, этот ресторанный зал, обрушивается на меня самыми соблазнительными запахами. Желудок мигом напоминает: последний раз я пила и ела в далеком прошлом, но я приказываю ему заткнуться.
— Займи нам столик, — говорит К’ярд, и пока я иду через зал к дальнему окну, у которого еще остались свободные места, в голове крутятся мысли про океанскую бабочку.
Когда до столика остается пара шагов, меня грубо отталкивают в сторону: въерхи, два парня и одна девушка.
— Не успела, калейдоскопница? — интересуется один из них и плюхается на стул.
Девица смеется и занимает соседний, второй парень не стесняется толкнуть меня плечом второй раз. Я с трудом сдерживаюсь оттого, чтобы перехватить его руку и повторить захват, которому меня научил Вартас, когда за спиной разлается голос К’ярда:
— Извинились. Живо.
Один из парней слегка побледнел, второй положил руку на спинку стула.
— У вас плохо со слухом?
К’ярд шагнул вперед, волной силы въерха стул вырвало из-под руки парня и оттащило в сторону. Он шарахнулся назад, девушка и его друг вскочили.
— Оу, — звучный голос Ромины застал меня врасплох. — Лайтнер К’ярд злой. С чего бы?
Ее свита была при ней, включая парня, которого я раньше видела в их общей с К’ярдом компании. Скользнув по мне снисходительным взглядом, она накрутила локон на палец и тут же его отпустила, позволив мягкой пружинкой скользнуть по плечу.
— С того, что никто в Кэйпдоре больше не назовет ни одного человека калейдоскопником. А если назовет, разбираться будет лично со мной. Это понятно?
Акустика в зале была хорошая, поэтому сейчас в столовой повисла тишина. Было слышно как кто-то вздохнул, а кто-то отложил вилку. Не дожидаясь, пока ее нарушит что-то еще, К’ярд поставил подносы на стол и отодвинул стул.
— Все. Представление закончено. Расходимся.
— Не слишком много на себя берешь? — ехидно поинтересовалась Ромина.