Ныряющие в темноту
Шрифт:
Мой момент истины — это «U-Who».
Он ударил головкой молота по колпаку кислородного баллона.
То, что я делаю сейчас, это и есть я…
Молот врезался в баллон. В помещении раздался гром. Ил летал повсюду. Чаттертон ожидал грохота от взрыва миллиона динамитных зарядов, но слышал только свист пузырьков, покидающих его регулятор, и лязг падающих кусков металла. Он всматривался сквозь ил. Баллон упал с ящиков. И он сам жив.
«О Боже!», — сказал он вслух.
Чаттертон потянулся к ящикам, оторвал от стопки самый маленький из них и сунул его в сетку. Он посмотрел на часы — оставалось пять минут. Он выплыл из электродвигательного отсека и поплыл кверху, на свет фонаря Колера. Хотя ящик был тяжелым, ему удалось передать его Колеру через просвет, а Колер передал его другому ныряльщику, чтобы тот доставил ящик на поверхность, где проверят наличие на нем опознавательной бирки. По всем канонам, Чаттертон должен был покинуть дизельный отсек сразу же, как только у него в баллоне оставалось смеси на три минуты. Он не смог. Возможно, на первом ящике не было никакой бирки. Внутри электродвигательного отсека были другие ящики. Ему во что бы то ни стало надо было достать еще один ящик. Колер отчаянно размахивал фонарем. Чаттертон обернулся.
Минуту спустя Чаттертон нашел второй ящик. Этот был еще тяжелее, чем первый, и его нельзя было просто поднять и передать Колеру. Чаттертон начал вытягивать его из электродвигательного отсека. Видимость упала до нуля. Ныряльщик направил фонарь на шкалу своего манометра, но ничего не смог рассмотреть, так как вокруг воцарилась кромешная тьма. Он сильнее налег на ящик, качая и толкая его, чтобы приблизить к Колеру хотя бы еще на один фут. Он поднес часы к самой маске и все равно едва различал очертания своего таймера. Он уже пробыл здесь дольше, чем допустимо, поэтому придется оставить ящик. «Надо уносить ноги», — подумал он.
Чаттертон поплыл к верхней части электродвигательного отсека, чтобы, зная расположение щели, нащупать выход из абсолютно темного отсека. У него было отличное чувство ориентации, и оно привело его к люку, который вел в соседний дизельный отсек. Он находился теперь всего в нескольких взмахах ласт от Колера. Он поплыл вперед, но внезапно его голова рванулась назад — проволочная петля поймала его за шею и начала душить.
Он попытался медленно отплыть назад, но не смог. В результате этого малейшего рывка его снаряжение на спине запуталось в свисавших с потолка электропроводах. Теперь он был крепко «пришит» к останкам субмарины. Чаттертон понимал, что у него нет времени, чтобы успокоиться и повторить все движения в обратном порядке, как требовалось в таких сложных ситуациях, — теперь надо бороться за жизнь. На своем посту Колер посмотрел на часы. Чаттертон не просто задерживался, он безумно задерживался.
Чаттертон потянул за проволочную петлю вокруг своей шеи и сумел освободиться от нее. Его дыхание участилось еще больше. Он потянулся назад и схватился за проволоку, которая вцепилась в его снаряжение, но она не поддавалась. Не имея возможности двигаться, он с силой потянул за нити «паутины», но те лишь скрежетали, протестуя, и не отпускали. Он потянул за них что было мочи. Наконец они отпали. Освободившись, он бросился к Колеру, зная, что если еще хоть раз немного запутается, ему конец. Через мгновение он был на месте. Чаттертону оставалось только снять с себя баллон и проплыть сквозь просвет. Он глотнул воздуха перед тем, как потянуться за баллоном. Сквозь регулятор поступила едва заметная струйка дыхательной смеси. Чаттертон знал это ощущение — смеси осталось всего на один вздох.
Он сорвал с себя баллон и швырнул его через просвет под потолком, затем проскочил сам. Попав на ту сторону, он сделал вздох, но из баллона ничего не поступило. У него больше не было дыхательной смеси.
Чаттертон выплюнул регулятор изо рта, теперь его единственной надеждой было добраться до подвесных баллонов. Но они были снаружи отсека, на палубе затонувшей субмарины, до них нужно было плыть, по крайней мере, пятьдесят футов. Он даже не думал о том, чтобы дышать вместе с Колером из одного баллона — малейшая заминка или путаница может оказаться смертельной для обоих. Чаттертон двигался с силой и хладнокровно. Он видел, как гибли ныряльщики, беспорядочно брыкаясь. Он был на грани смерти, но он не станет брыкаться.
Чаттертон торпедой вылетел из дизельного отсека и дальше — на палубу затонувшей субмарины. Колер, потрясенный видом своего друга без регулятора, бросился вслед за ним. Легкие Чаттертона отчаянно сжимались, когда он увидел свои пристегивающиеся баллоны. Он заработал ногами еще сильнее. Каждая клеточка его организма требовала кислорода, заставляя его челюсти глотнуть воздуха, но он только еще крепче сжал рот. Добравшись до баллонов, он рывком схватил регулятор одного из них, вставил в рот и открыл вентиль. Свежая дыхательная смесь хлынула в легкие. Чаттертон дождался своего вздоха.
Несколько секунд спустя к нему подплыл Колер. Он посмотрел Чаттертону в глаза, потом приложил руку к груди — условный жест, означающий: «У меня из-за тебя чуть не случился сердечный приступ. Теперь я умру вместо тебя». Ныряльщики начали свой долгий декомпрессионный путь наверх. Почти два часа Чаттертон думал только об ужасных опасностях, с которыми столкнулся во время погружения. Время от времени он повторял вслух: «Я не могу больше допустить такое». Он уже давно позабыл о ящике с запчастями, который поднял и который Колер передал другому ныряльщику, чтобы наверху проверили, есть ли там опознавательная бирка.
Почти в самом конце декомпрессии Чаттертон и Колер увидели, как другой ныряльщик, Уилл Макбет, спускается к ним по якорному канату. Макбет передал Чаттертону планшет, такой же, как тот, на котором Чаттертон написал «ПОДЛОДКА» во время первой экспедиции шесть лет назад. На этот раз на планшете была другая надпись. Она гласила: « УU-Who есть имя — это „U-869“. Поздравляем».
В былые годы Колер подпрыгнул бы от радости и стал бы хлопать Чаттертона по спине. Чаттертон мог бы поднять вверх сжатые кулаки в знак триумфа. Сегодня они просто смотрели друг другу в глаза, а затем одновременно подали друг другу руку. Обоих проняла дрожь. Сегодня они нашли нечто очень важное. Сегодня они получили свой ответ.
ЭПИЛОГ
Чаттертон и Колер идентифицировали «U-869» в 1997 году. Но до сих пор остаются вопросы. Почему «U-869» продолжила поход на Нью-Йорк после того, как ей дан был новый приказ идти к Гибралтару? Как «U-869» встретила свою смерть? Как погибла команда субмарины?
Эти вопросы, вероятно, так и останутся без ответа; подлодка затонула со всем экипажем на борту, и нет тому живых свидетелей. Можно, конечно, воссоздать наиболее вероятный сценарий. И выглядит он примерно так.