Ныряющие в темноту
Шрифт:
Чаттертон взял в аренду цепной подъемник в коммерческой водолазной компании, в которой работал. Ныряльщики зафрахтовали несколько рейсов. Однако неблагоприятная погода снова и снова заставляла их оставаться на берегу. Так прошел весь сезон 1996 года. Если этому дерзкому плану и суждено было осуществиться, его все равно пришлось бы отложить до 1997 года.
Зима для обоих тянулась долго. Стремление к подводному плаванию, которое Колер подавлял в себе два года, теперь довлело над всей его жизнью, но ему не оставалось ничего другого, как ждать потепления. Семейная жизнь Чаттертона продолжала охлаждаться. Его жена устроилась на другую работу, после чего они стали видеться еще меньше. Они обратились к психологу, однако это не помогло, и в мае 1997 года, когда начался сезон погружений, они наняли адвоката по разводам, хотя договорились жить вместе до осени, когда их летние занятия подойдут к концу.
Похоронный звон по семейной жизни Чаттертона звучал все настойчивее. В один из весенних дней он позвонил Колеру и сказал: «Мне надо срочно тебя увидеть». Колер оставил работу и встретился с другом в заповеднике Ватчингтон, где они гуляли возле водопада и по лесу. Чаттертон хотел узнать, как Колер справился с болью, как ему удавалось каждый день появляться на работе, в то время как его семья разваливалась на части. Колер все больше слушал, а потом сказал, что время почти все залечивает. Он знал, что Чаттертону надо выговориться, и не кому-нибудь, а тому, кто любил его и кому было не все равно. Этим человеком был Колер.
Когда капитаны судов ныряльщиков приготовились к фрахту на сезон погружений 1997 года, Чаттертон и Колер открыли одну из книг Генри Киттса о погружениях к затонувшим кораблям. В одной из глав они увидели несколько фотографий с бирками, которые были подняты с «U-853», немецкой субмарины времен Второй мировой войны того же типа, что и «U-Who». Лодка была обнаружена возле Блок-Айленда (Род-Айленд). Большинство бирок были сугуба специального характера и не содержали никакой четкой информации. Однако одна из них потрясла ныряльщиков. На ней была надпись: «U-853». Чаттертон и Колер подняли десятки бирок с борта «U-Who». Ни на одной из них не было такой четкой и ясной опознавательной надписи.
Колер бросился к телефону и позвонил Киттсу, с которым ныряльщики были знакомы поверхностно.
— Хэнк, в твоей книге есть фото целой кучи бирок с «U-853». Из какой части субмарины они были подняты?
— Я точно не помню, — сказал Киттс.
— А где сейчас эти бирки? У кого сейчас бирка с надписью «U-853»?
— Кажется, эту бирку поднял Билли Палмер.
— Огромное спасибо, — поблагодарил его Колер.
Билли Палмер был суровым, вечно жующим сигары капитаном лет пятидесяти, владельцем небольшого судна ныряльщиков «Тандерфиш», которое стояло на причале недалеко от Блок-Айленда. Он также был первоклассным исследователем кораблекрушений. Чаттертон и Колер время от времени встречали его на «Бостонском пиратском шоу» — у них там были общие друзья. Колер нашел домашний телефон Палмера в Коннектикуте и позвонил.
— Ты хранишь еще эти бирки с «U-853»? — спросил Колер.
— У меня этих бирок ведрами, — сообщил Палмер.
— Ведрами?
— Да, ведрами.
— А ты не помнишь, где ты нашел одну — с надписью «U-853»?
— Столько времени прошло, Ричи. У меня память уже не та.
Колер спросил, могут ли они с Чаттертоном подъехать к нему. Палмер сказал, что будет счастлив повидаться с ними.
День спустя ныряльщики уже стучались в дверь к Палмеру. Когда он открыл дверь, у него на шее, на цепочке, висел настоящий Железный Крест, один из трофеев, которые он поднял с «U-853». Чаттертон и Колер обменялись взглядами, будто спрашивая друг друга: «Он что, серьезно носит этот Железный Крест?» Но промолчали. Палмер устроил им экскурсию по дому, большая часть которого была заполнена трофеями с затонувших судов. Палмер не спешил. Наконец он провел их в подвал. Там, одетая в немецкую морскую форму, стояла женская фигура-манекен, которую Палмер назвал Евой. Он угостил их пивом.
— Так вас интересуют бирки? — спросил Палмер.
— Да, очень, — ответил Чаттертон.
Палмер поднял стекло с витрины. Внутри было не меньше пятидесяти пластиковых бирок, на одной из которых было отштамповано «U-853». Ныряльщики не могли произнести ни слова.
— Ты можешь сказать, в каком месте затонувшей лодки ты нашел эту? — спросил Колер.
Палмер отвернулся от ныряльщиков и обратился к манекену.
— Ева, — произнес он тихо, — держи курс ноль-два-ноль.
Ныряльщики посмотрели на Палмера. Они не могли понять, серьезно ли он обращался к Еве. Палмер мягко улыбнулся и снова заговорил.
— Она была на деревянном ящике для запчастей, чуть больше коробки из-под обуви, — сказал Палмер.
— В каком отсеке?
— В электродвигательном.
Ныряльщики чуть не повскакивали со стульев.
— Ящики с запчастями должны иметь маркировку с номером субмарины, — объяснял Палмер. — Таким образом, если какие-то части изнашивались во время похода, они могли отправить ящик на склад, чтобы его там пополнили и при этом знали, на какую субмарину его надо вернуть.
Чаттертон и Колер окаменели. Из всех мест на «U-Who» электродвигательный отсек был единственным необследованным местом и единственным, где они и не помышляли найти опознавательные бирки. Теперь для них, как никогда, стало совершенно обязательным убрать массивную стальную спасательную шахту, которая преграждала доступ к части дизельного отсека и в соседний, электродвигательный, отсек. Они поднялись и поблагодарили Палмера.
— Это все, что вы хотели, парни?
На прощание они сказали Палмеру, что он им здорово помог. Они снова посмотрели на Еву и заверили, что им было по-настоящему интересно.
Ныряльщики зафрахтовали рейс к «U-Who» на 1 июня 1997 года. Чаттертон купил трехтонный таль и алюминиевую опорную балку. Впервые за почти четыре года они спускались к «U-Who», имея план. Когда «Искатель» приближался к месту погружения, Чаттертон и Колер вымеривали шагами ют судна.
— Не могу дождаться, — твердил Чаттертон.
— Мы вернулись, — вторил ему Колер.
План будет осуществлен в два этапа. Во время первого погружения Колер снимет точные размеры спасательной шахты. Они с Чаттертоном проанализируют эти данные в перерыве между погружениями, затем спустят таль к шахте и вытащат ее во время второго погружения. Если все пройдет хорошо, у них будет свободный проход к обоим двигательным отсекам и, как они надеялись, к ящикам с запчастями, на которых есть опознавательные бирки.
Погода и течение решили на этот раз не мешать ныряльщикам. Чаттертон соскользнул вниз по якорному канату и закрепил якорь за останки субмарины. За ним последовал Колер, проплыв внутрь сквозь зияющую дыру в районе центрального поста, после чего направился к корме. Попав в дизельный отсек, он оказался лицом к лицу со спасательной шахтой — массивной стальной трубой, которая свалилась под углом тридцать градусов между двумя огромными дизельными двигателями, установленными по обеим сторонам отсека. Куски проволоки торчали повсюду из внешней стены шахты, и некоторые были достаточно длинны, чтобы лишить жизни ныряльщика, который подойдет слишком близко. Колер медленно подплыл к трубе. Хотя он должен был только измерить препятствие, он потянулся за монтировкой, пристегнутой к баллону. Когда Колер был мальчишкой, отец говорил ему: «Дай мне хороший рычаг, и я переверну мир». Этот урок внезапно всплыл в его памяти. Колер просунул монтировку между шахтой и двигателем, возможно, огромная стальная труба все же сдвинется. Он осмотрелся, чтобы знать, куда отпрыгивать, если шахта начет падать, и нажал. Шахта закачалась и застонала, вздымая грибовидные клубы ила к потолку отсека, протягивая проволоку, как гремучую змею, прямо к его маске. Колер замер и успокоил дыхание. Он должен был только измерить препятствие, но теперь он был полон новых идей. Он может убрать шахту в сторону. Конечно, это может стоить ему жизни: имелись десятки вариантов его гибели за этим занятием. Но он слишком долго было далеко от самого себя, и у него был долг перед погибшими подводниками.