Нюрнбергский дневник
Шрифт:
— Он был патологический лжец — это ясно, — заявил Папен. — Я так и не смог его раскусить. Как я понимаю, сначала он хотел только хорошего для Германии, но превратился в безголового злодея из-за окружавших его льстецов и подхалимов — Гиммлера, Геринга, Риббентропа и остальных. Я неоднократно пытался убедить его в том, что его антисемитская политика неверна в корне. Первое время он прислушивался ко мне, но впоследствии я утратил влияние на него.
Далее Папен рассказывал, как ему приходилось убеждать Гитлера запретить Геббельсу бойкотировать Зальцбургский фестиваль в бытность Папена в Австрии в 1934–1938 годах. (Геббельс пытался бойкотировать фестиваль из-за директора Рейнхардта.)
О
— Разумеется, я понимал, что Гитлер тем, что нарушил Мюнхенское соглашение, повинен в потере доверия. Но что я мог сделать? Эмигрировать из Германии? Мне казалось, что с меня хоть какая-то польза будет, именно если я останусь… Меня тут превратили в какого-то дьявола, в интригана, как, например, в этой книжке «Devil in Тор Hat». Но мне ничего не стоит доказать, что я всегда стремился к миру. Верю в справедливость американцев и рад, что благодаря этому процессу правда восторжествует. А что произойдет со мной, это не столь важно — я у конца своего жизненного пути. Но на этот суд возложена высокая миссия утверждения международной справедливости.
Психологические тесты
Программа психологического тестирования в основном была завершена на период начала допросов. Подследственные находились в своих одиночных камерах, что и гарантировало объективность и достоверность результатов тестирования. Из различных проведенных тестов (на интеллект, тест Роршаха, тест личностных качеств на основе тематической апперцепции) легче всего описанию в общих чертах поддастся тест на интеллект, хоть он и не является самым показательным.
Я воспользуюсь своим собственным переводом американского «Теста на интеллект Векслера-Беллевю для взрослых», в котором я опустил некоторые элементы, обусловленные разницей культур и повлиявшие на тезаурус и общеобразовательный уровень. Тест состоял из:
А. Устные тесты памяти и комбинационных возможностей.
1. Запоминание числового ряда постепенно увеличивающейся длинны.
2. Простой счет с нарастающей степенью трудности.
3. Вопросы к здоровому рассудку.
4. Словообразование (образование новых словесных понятий посредством создания новых производных слов).
Б. Тесты на восприятие и реакцию.
5. Тест на субституцию (тестируемый должен заменить определенные символы цифрами).
6. Игры-головоломки на составление целого из отдельных элементов (паззлы).
7. Тесты на исследование уровня и течения мыслительных процессов.
8. Определение на рисунках отсутствующих предметов.
Вышеупомянутые тесты тщательно разрабатывались с учетом взрослых испытуемых и являются достоверным способом для определения уровня умственных способностей, которые, как правило, неотъемлемы от полученного испытуемым высшего образования. Уровень IQ рассчитывался в соответствии с методикой Векслера-Беллевю, которая (в отличие от методики Стэндфорда-Бинс) располагает механизмом компенсации естественного ухудшения показателей пропорционально возрасту испытуемого, что позволяет объективно оценить уровень интеллекта у людей различного возраста. Однако следует принимать во внимание, что фактически уровень интеллекта пожилых людей, таких, как Папен, Редер, Шахт и Штрейхер, на 15–20 % ниже приводимых данных, но полностью соответствует данным для их возрастных групп.
| Испытуемый | Уровень интеллекта |
| Испытуемый | Уровень интеллекта (IQ) |
| Яльмар
| 143 |
| Зейсс-Инкварт | 141 |
| Герман Геринг | 138 |
| Карл Дёниц | 138 |
| Франц фон Папен | 134 |
Данные оценки интеллектуальных способностей показывают, что нацистские бонзы за исключением Штрейхера продемонстрировали интеллектуальные способности выше среднего уровня (IQ 90–110), что лишь подтверждает факт о том, что самые выдающиеся личности в любой области человеческой деятельности — будь то политика, промышленность, армия или преступный мир, — как правило, отличаются более высоким уровнем интеллекта.
При этом не следует забывать, что IQ передает лишь механические способности человеческого мозга, не имеющие ничего общего ни с характером, ни с нравственностью испытуемого, равно как и с остальными неотъемлемыми при оценке той или иной личности признаками. Истинный характер познается прежде всего на основе личной шкалы ценностей каждого индивидуума и его основных мотиваций.
Проективные тесты (как тест Роршаха) указывали на отдельные особенности реактивности, однако глубокое изучение характера и личности требует пролонгированного наблюдения с тем, чтобы достичь подтверждения вышеупомянутых оценок и мотиваций.
И все же такое глобальное и возымевшее катастрофические последствия явление, как национал-социализм, не может быть уяснено и изучено посредством одного лишь изучения характеров вождей. Психологам необходимо углубиться в личность в целом, во взаимодействии с соответствующими общественно-историческими фактами. Нюрнбергский процесс дал идеальную возможность для такого рода изучения. Записи дневникового характера, вопросы и ответы нацистов в течение года, когда обвинялось все их прошлое, оказались куда достовернее всех тестов. И теперь нам предстоит обратиться к историческим документам и психологическим реалиям, которые и образовали данный дневник.
Дневник процесса 1945–1946 ГГ
Открытие процесса. Англо-американское обвинение
Утреннее заседание. Протоколирование ужасающего списка нацистских преступлений, включенных в обвинительное заключение: «Пункт первый обвинения — совместный план или заговор… Установление тотального контроля над агрессивным нападением на другие страны… Пункт второй обвинения — преступления против мира… нарушение международных договоров, соглашений и гарантий?.
Когда обвиняемые поняли, что открытие судебного заседания включает в себя лишь зачтение обвинительного заключения, с которым они уже ознакомились, напряжение на скамье подсудимых заметно спало. Они сидели безучастно и неподвижно, некоторые поочередно подключали наушники к различным языкам перевода, кое-кто оценивающе приглядывался к присутствовавшим в зале судебных заседаний, к судьям, обвинителям, репортерам и публике.
Перерыв. При первой встрече обвиняемые дали волю чувствам — трясли друг другу руки, впервые с момента ареста разговаривали друг с другом, причем некоторым из них выпала возможность впервые пообщаться друг с другом. После того как зал опустел, они оставались там и с чувством облегчения болтали друг с другом на самые разные темы: от политики до естественных отправлений.