О чем говорят президенты? Секреты первых лиц
Шрифт:
Основная масса в перерыве между заседаниями собиралась у пивной стойки. Это — место, где легко охлаждаются страсти. Там министр обороны Апель мирно беседовал со своим оппонентом, который всего несколько минут назад с трибуны чем только ни мазал его, помимо темных красок. Можно было лишь восхищаться как сторонники и противники размещения атомных ракет весело пили пиво и закусывали, кто длинными, кто толстыми сосисками. Люди, решавшие судьбу многих десятков боеголовок, совершенно не представляли себе последствия взрыва даже одной из них, ибо тот, кто хоть
Итак, решение о довооружении было на съезде одобрено, пусть и без особых аплодисментов, но достаточным большинством. В Москве это событие не вызвало шока, чреватого принятием необдуманных политических решений. Думается, это был один из последних положительных результатов, которые приносила в течение многих лет деятельность нашего «канала».
Благодаря ему, советское руководство заранее подготовило себя к вероятному повороту событий, и располагало временем, чтобы трезво, без эмоций оценить обстановку, не поддаваясь на призывы прибегнуть к ответным мерам, что привело бы к серьезной деформации сложившихся советско-западногерманских отношений и отбросило бы их на много лет назад.
Дед Мороз в черном
Мой рассказ о съезде западногерманских социал-демократов, где я и Леднев присутствовали в качестве гостей, без права голоса, шеф выслушал рассеянно. Против обыкновения, он не проявил интереса к деталям и удивил еще больше, не заставив меня прокомментировать одобренное съездом решение о довооружении, к чему я тщательно подготовился.
— Хорошо, что мы вовремя сориентировали и Генерального, и Политбюро в этом вопросе! А то некоторые могли бы наломать дров!.. Кого из «дровосеков» он имел в виду, сказать трудно.
И Андропов вновь погрузился в свои размышления, которые, судя по глубоким складкам на лбу, были далеко не веселыми. Затем он поднял глаза и, нечаянно обнаружив меня перед собою, вдруг спросил:
— Как ты думаешь, что предпринимают сейчас западные лидеры в плане наших отношений с Афганистаном?
— Думаю, для начала пытаются разыскать его на карте.
Шутка была настолько неуместной, что Андропов сделал вид, будто не слышал ее. Не рассчитывая дождаться чего-либо более умного, он спросил, когда мы планируем вновь поехать в Германию.
Пришлось объяснить, что в связи с приближением рождественских и новогодних каникул вся политическая жизнь, собственно, как и всюду в Европе, недели на две-три замрет. Недовольная гримаса на его лице красноречиво говорила о том, что у него нет ни малейшего желания разделить праздничный настрой беззаботных европейцев.
— Остается ли канцлер в стране, или уезжает? Можно ли сейчас связаться по телефону с Баром?
Андропову необходимо было что-то срочно передать канцлеру Шмидту. С другой стороны, по тону ясно: уверенности в том, как следует поступить, у него не было. Как не хватало и времени на размышления. Решение, судя по всему, нужно было принимать немедленно, в моем присутствии.
Речь,
— В общем, принято решение: мы вводим войска в Афганистан. Иного выхода из создавшегося положения у нас нет.
Все это было произнесено на одном выдохе. Он, быстро вернувшись на место и будто с облегчением, добавил:
— Вот и все!
Более расплывчатого указания я никогда не получал а потому, в полном недоумении продолжал стоять.
— А когда это произойдет? — попробовал я выиграть время на обдумывание.
— Это решают военные. Во всяком случае, до Нового года. Так что, времени остается совсем немного.
Чтобы не стоять молча, я впал в размышления: прежде чем ввести войска, надо их сосредоточить на границе и это не может быть не замечено с американских спутников, а поэтому янки наверняка уже проинформировали своих союзников по НАТО о наших намерениях.
Слушая, он только хмурил лоб и, наконец, не выдержал и заговорил о том, что его не интересует, о чем и кого проинформируют американцы. Пока они могут вести речь лишь о концентрации наших сил и не больше. У нас есть с немцами свои отношения и обязанности. Если Шмидт узнает о вводе советских войск из газет, у него появятся все основания не доверять нам в дальнейшем. Андропов ясно представляет, какая свистопляска поднимется в мире. Но все равно жизнь на этом не заканчивается. Нам важно выйти из создающейся неблагоприятной ситуации, не разрушив отношения с западными немцами, в которые с обеих сторон было так много вложено.
— Как говорит Громыко, — вмешался я, — «мы — не последние жители на этой планете»…
— Очень хорошо, что вы с Андрей Андреевичем это осознаете, — парировал он, — но сейчас важно нечто другое.
— Представь себе на секунду, что на другой день после вашего разговора с Баром появятся сообщения в газетах о предстоящей нашей акции в Афганистане? — рассуждал он. — Чем это может обернуться для всех нас и в первую очередь для тебя? Есть у тебя уверенность, что на сей раз все пройдет гладко, и на чем она основывается?
Я настолько хорошо это представлял, что ни размышлять, ни говорить на эту тему не хотелось.
— Уверенность основывается на многолетнем опыте. Немцы умеют соблюдать дискретность. Так что все пройдет гладко.
Человеку суеверному никогда не следует давать подобных заверений.
Два часа десять минут, необходимые для перелета из Москвы в Берлин, растянулись чуть ли не на сутки. После того, как пассажиры заняли свои места в самолете, в багажном отсеке были обнаружены подозрительные чемоданы. Неясно было, кому они принадлежат, и на переоформление вещей и людей ушло ровно четыре часа.