О чем молчат легенды. Утерянный изумруд святого Грааля

Гале Анна

Елена издала громкий раздражённый вздох и бросила:

– Посмотрим, пожелаешь ли ты такой жены своему сыну через двадцать один год! Цвет души меняется?! Что могло остаться от её души за пару веков в Грарге? Ты вообще представляешь, что делала и продолжает делать твоя приятельница, чтобы её господин был доволен?!

– Я в самом скором времени поговорю с твоим сыном, Елена, – перебил Вильгельм. – Даже если он поддался искушению и поцеловал Лилию, это, учитывая обстоятельства, не считается помолвкой.

– Ну

чем она его так привлекла? Здесь столько девушек, молодых, красивых, чистых… Я бы могла смириться, если бы мой сын полюбил кого-то из женщин старше себя, старую деву или даже вдову, согласилась бы, чтобы он привёл в наш дом девушку из обычного мира, но это… – Елена энергично развела руками. – Я много раз говорила ему, что судья Лилиана никогда не сможет сюда прийти, а он как будто не слышит! Одно благословение священника чего стоит! Нет на всём свете святого отца, который бы благословил её!

– Есть, – не выдержала я. – У Лили есть благословение священника… И двух героев.

– Послушай, девочка, – с трудом подавляя раздражение, процедила Елена. – Все знают, что тебя с судьёй связывает странная дружба. Конечно, ты хотела бы, чтобы Лилиана покинула орден Грарга. Но кроме тебя никто не позволит этой ужасной женщине пройти по светящейся дороге.

Вильгельм за спиной Елены приложил палец к губам.

– Судью действительно благословил отец Антоний, – упёрлась я. – И её, и Вику. Он сказал это Герберту в день нашего венчания. Вильгельм, ты помнишь, они тогда долго разговаривали? Лили не воспринимает это всерьёз, но благословение всё равно есть. И два уже погибших героя благословили её. О первом Лили как-то вскользь упоминала, я не знаю той истории, вторым был Юлиан. Он перекрестил Лили за несколько секунд до смерти, когда понял, что умрёт не под пытками на глазах у Люси, Джулии и Ванды, а легко и быстро.

– Это мало что меняет! – холодно произнесла Елена. – Даже если появится ещё один герой и наберётся семь рыцарей, которые позволят судье Лилиане пройти по нашей дороге, в чём я очень сомневаюсь, у неё не будет разрешения от семи наших женщин.

– Синичка, ты забываешь об обязанностях хозяйки, – вступил в паузе Вильгельм.

Я еле сдерживала досаду. Муж хочет выставить меня из комнаты хотя бы ненадолго, чтобы я не услышала лишнего и не волновалась. И повод какой замечательный нашёл! Конечно, гостью следует посадить за стол. Обычно я так и делаю. Только как можно выйти, когда речь идёт о Лили?

Как же я соскучилась за Рыжей Молнией! И за Викусей, и за Гербертом…

Я нехотя сползла с кресла.

– Прошу прощения. Елена, что Вы будете? Сок, фрукты?..

– Благодарю, я не… – начала она.

– Завари чай, любимая, – перебил Вильгельм.

Я сделала шаг, и тут же ребенок принялся молотить меня под рёбра. И как он умудряется бить сразу в обе стороны? Я остановилась, инстинктивно схватившись за огромный

живот и пытаясь отдышаться.

Муж мгновенно оказался рядом. Любимые руки поддержали меня.

– Что, Синичка? – в его голосе слышалась тревога.

– Всё хорошо, – я попыталась улыбнуться. – Просто он очень сильный, он ведь будущий рыцарь.

– Вильгельм, это, конечно, не моё дело, – чуть мягче сказала Елена, – но Татьяне не стоит сейчас делать что-то лишнее. Мы вполне можем обсудить ситуацию без чая. Тем более, на нашей земле его почти никто не пьёт. Твоей жене тяжело носить ребенка, он слишком большой для неё. Почему Татьяна до сих пор выходит в мир? Это рискованно в её положении.

– Всё в порядке, – с нажимом повторила я. – Сейчас заварю…

– Сядь! – приказал муж. Он осторожно подвёл меня к креслу и так бережно помог сесть, будто я стеклянная. – Елена, я всё это понимаю, а вот Таня понять никак не может.

Я прикусила губу, сдерживая стон. Малыш скакал во мне так, что живот начал ходить ходуном. Я осторожно положила руку на живот и начала поглаживать. Надеюсь, мой непоседа это почувствует и успокоится.

– Если здесь так тяжело, что же с тобой происходит в миру? – нахмурилась Елена.

– Ничего страшного, – я, наконец, смогла улыбнуться. – Да я и не одна выхожу, так что риска никакого нет…

– Когда тебе рожать? – деловито поинтересовалась мать Эдика и сразу стала чем-то похожа на Лили.

Представляю, как Елена возмутилась бы таким сравнением.

– В сентябре или октябре, наверное.

– Значит, все походы в мир с конца этого месяца нужно прекратить. Здесь ты родишь быстро и легко, но если это произойдёт в миру… Роды будут очень опасны и для тебя, и для ребенка. Ты слишком худенькая, а ребенок большой.

– Вы врач? – я настороженно посмотрела на гостью.

Никто не заставит меня сидеть здесь, пока Вильгельм в миру и в опасности.

– Нет. В твоей стране таких, как я, называли повивальными бабками. Скорее всего, я и буду принимать твоего ребёночка. Тебе, наверное, страшно думать о родах? Не бойся, здесь, у нас это не так мучительно, как в твоём мире.

– Я и не боюсь. Через это проходят миллионы женщин, и я тоже пройду.

– Хорошо, – с улыбкой кивнула Елена. – Вильгельм, проследи, пожалуйста, за своей супругой.

– Она ищет изумруд, – тут же донёс на меня муж.

Елена задумчиво посмотрела в окно на клумбу с цветами. Удивительно, мы совсем не занимаемся тем, что растёт перед домом, а двор при этом выглядит ухоженным. Маленький цветничок, яблоня, огромные кусты клубники и малины с ягодами величиной с теннисный мячик, ровный приятный газончик…

– Пусть ищет. Только, разумеется, не одна. По пророчеству это вполне возможно, ты же знаешь.

– По какому пророчеству? – встряла я.

Вильгельм отвёл взгляд.