О чём не говорил Конфуций
Шрифт:
К тебе, чтоб запугать тебя несчастною судьбою
И смертью, и просить пожертвованья снова будут,
Не обращай вниманья, так как ты сейчас со мною».
И с этих пор Таньсья у Фана дома поселилась,
И даже днём работу делала всю, как супруга,
Они стихи слагали вместе, и любя друг друга,
Всё время проводили вместе, и так долго длилось.
Со
Предвидел будущее, и всем делал прорецанья,
Так как небесные его ум заполняли знанья,
Им городок, где жил он, не переставал гордиться.
В конце концов, ей все живые люди надоели,
Мирская жизнь уже ей начала внушать презренье,
У вод Сиян лишь обретала умиротворенье,
Потом Тансья и Фан в другой мир, лучший, улетели.
7. Предостережение в День огня (1)
(О чём нем говорил Конфуций)
Был Цао Лай-инь (2) в царской академии Хайлине
Искусным составителем всех текстов и учёным,
Корпея как-то раз над свитком древности, мудрёным,
Заснул, увидел, стоит в зале некто посредине.
Высокий человек ему с почтеньем поклонился,
Назвал себя Хуаном Кунь-пу (3), именем известным,
Взяв за руку, повёл в какое-то пустое место,
И Цао в императорском дворе вдруг очутился.
Внутри его был благородный бог с лицом квадратным,
Одет по царственной династии в одежде модной,
В халате, шёлка тонкого, в накидке превосходной,
С гербом, из тех, что составляют цвет дворцовый, знатным.
Он Цао пригласил, сказав: «Из знати всей нас – трое,
А в Академии империи мы всех знатнее,
Давайте этикет дворца оставим мы в покое,
Считать не будем, кто меж нас богаче иль умнее».
Они друг другу поклонились и уселись.
Бог к Цао повернулся и сказал ему с почтеньем:
– «Позвал сюда вас с высочайшего я повеленья,
И рад, что вы по случаю в парадное оделись,
Я благодарен, что вы согласились к нам подняться,
В одиннадцать лет вы благой поступок совершили,
И боги вас служить на небо пригласили,
Вы можете незамедлительно за дело взяться».
Никак не мог припомнить Цао, что же в детстве было,
Что сделал он, чтоб заслужить такое поощренье,
Отказываться стал почтительно от приглашенья,
В конце сказал решительно, что бога рассердило:
– «Я не останусь здесь, так как живём мы очень бедно,
И дети молоды ещё, не время нам расстаться».
Хуану бог сказал: «Я вижу, говорить с ним тщетно,
Уговорите вы его, чтоб смог он здесь остаться».
Проигнорировав его, к себе он удалился.
Хуан взяв руку Цао, молвил, ему глядя в очи:
– «Я знаю, в Академии живут все скромно очень,
Никто из академиков деньгами не разжился,
Так почему питаете привязанность к ней эту,
И не хотите, всё оставив, с нами оставаться»?
Но Цао на своём стоял, и не хотел сдаваться,
Тогда Хуан сказал ему тихонько посекрету:
– «Я понимаю, чувство долга в вас – всего превыше,
Но в День огня с сих пор вам лучше дома оставаться,
Необходимо в этот день всего остерегаться,
Всех сторониться и вести себя, как можно, тише».
Спросил Цао: «Кто этот бог, и место как зовётся»?
Ответил тот: «Бог Чжан Цзин-цзин, и здесь он обитает,
А место – Канцелярия Небес, её все знают,
Сюда не каждому попасть на службу удаётся».
И в тот же миг над свитком древности Цао проснулся,
С тех пор, из дома выходя, он каждый раз справлялся,
Ни день огня ли это, чтоб бедой не обернулся,
И если то был день огня, то дома оставался.
В дни эти пропускал он похороны, дни рожденья,
Все праздники, сидел, от всех скрываясь, как проклятый,
Но вот на следующий год забыл предупрежденье,
Был тридцать третий год Цян-лун правленья (1769), месяц пятый.
Ему послал Ян Дун-ю (4) к Чэн Ю-мэну (5) приглашенье
В дом, поэтический где вечер, званный, намечался,
Где богу кухни делали все жертвоприношенья,
Конец ознакомительного фрагмента.