Шрифт:
ГЛАВА 1
Нет зрелища прекраснее, чем рассвет на море. Особенно такой, как сейчас, когда даже ветер не тревожит покой теплого летнего утра. Над головой раскинулось чистое безоблачное небо, и только у самого горизонта виднеются полоски облаков. Солнце еще не показалось из-за скалистого берега, но его лучи уже разбавляют голубизну неба розовыми и желтыми оттенками. Чайки кричат где-то вдалеке. Волны накатывают на камень, умиротворяюще шелестя. И от этого шелеста хочется закрыть глаза и немного подремать, забыв обо все на свете…
Я тряхнула головой, сбрасывая сонливость. Да, ведь знала, что сегодня придется вставать в несусветную рань, но все равно засиделась допоздна, сортируя свои травяные смеси. За что теперь и расплачиваюсь.
Будучи любительницей поспать, я вставала рано только тогда, когда это было важно для сбора трав или других ингредиентов. Вот как сейчас. Сонная и зевающая, я сидела на камне у линии прибоя в половине шестого утра только потому, что сегодня был один из двух самых сильных отливов в году. Морское дно обнажалось, и можно было идти собирать раковины коркуруса. Этот моллюск селился на солидном расстоянии от берега, крепко цепляясь за камни, и достать его получалось только когда вода уходила. А его раковины, порошок из которых использовался в зелье от мужского бессилия, расходились очень быстро, то есть, приносили мне неплохую прибыль. Так что приходилось вставать и идти на сбор.
Зевнув в очередной раз, я заметила, что вода с шумом и плеском начала уходить от берега, и подобралась. У меня был примерно час, чтобы осмотреть дно. Поэтому, стоило ему открыться, я тут же спрыгнула на мокрые камни и пошла вперед.
Шла небыстро, внимательно глядя себе под ноги. Во-первых, раковины коркуруса почти сливались с субстратом, в котором сидели. А во-вторых, рассеянность была просто опасна. Морское дно таило множество сюрпризов: неустойчивые камни, узкие расщелины, длинные скользкие ленты водорослей. Стоило только зазеваться, и можно было легко навернуться, разбив себе что-нибудь нужное.
На обнаженное дно в отлив я выходила не одна. То тут, то там мелькали фигуры рыбаков, сборщиков моллюсков или всякого хлама, который можно было найти среди камней. Но на коркуруса никто не претендовал. Раковины – это единственное ценное, что в нем было, да и то только для ведьм вроде меня. А пытаться увести их из-под моего носа, чтобы потом мне же продать – поступок на грани идиотизма. У нас в Морангене нет таких идиотов.
Непромокаемый мешок, висящий на поясе, постепенно заполнялся раковинами. Кроме них я пыталась высмотреть что-нибудь интересное. Пару лет назад мне удалось найти пустую медную шкатулку, которая после чистки оказалась очень симпатичной и сейчас стояла у меня на кухне. А в прошлый поход – грубый кулон с мутным камнем. Но сегодня не попадалось ничего. Только водоросли, крабы, разбитая бочка, ботинок… Хм, ботинок?
Я оглянулась понять, что же меня зацепило в абсолютно обычной, на первый взгляд, обуви. А когда поняла, с трудом удержалась от того, чтобы позорно не заорать. Потому что ботинок был надет на чью-то ногу!
Бестолково моргнув, я присмотрелась, чтобы еще раз в этом убедиться. Потом осторожно шагнула вперед, обходя большой округлый валун. За валуном нашлась расщелина, а в расщелине застряло тело. Видимо, оно провалилось туда вниз головой и зацепилось так, что даже отлив не смог вынести.
Меня передернуло. Нет, нежной барышней, падающей в обморок по любому поводу, я не была. Но труп с утра пораньше – это совсем не то, что мне сейчас нужно. Ведь он же труп, правда? Глупо надеяться, что человек, лежащий там, откуда совсем недавно ушла вода, жив.
Преодолевая брезгливость, я шагнула ближе. Ноги в штанах из темной парусины и грубых ботинках явно принадлежали мужчине. Они не шевелились и вообще не подавали никаких признаков жизни. Присев, я сунула руку в расщелину, туда, где еще осталась вода. Как ведьме, мне не нужно было касаться тела, чтобы понять, мертвое ли оно. Море сообщило, что да – однозначно мертвое.
Я прикрыла глаза, пытаясь из воды узнать что-нибудь о покойнике. Но ничего не ощутила. Она не хранила никакой информации ни о человеке, ни о том, как он умер. Плохо.
Что же делать? Как ни в чем ни бывало, отправиться дальше, потому что скоро море вернется на свои законные территории, и тело исчезнет, словно его и не было? Не будет тела – у меня не будет проблем. Но вдруг у покойника осталась семья, которая станет мучиться неизвестностью, не зная, что случилось с мужем или отцом? Нет ничего хуже неизвестности и неопределенности.
– Госпожа ведьма! Доброе утро!
Чужой голос за спиной заставил испуганно дернуться и подняться. Под рифленую подошву ботинка попался скользкий камень, и я только чудом удержала равновесие. Развернувшись, увидела господина Нома – рыбака, который регулярно покупал у меня мазь для больного колена. Он шел в мою сторону, дружелюбно улыбаясь, и явно был настроен на какой-нибудь бестолковый разговор.
– Доброе утро, господин Ном, – оскалилась я, неосознанно пытаясь загородить труп. – Как ваше здоровье?
– Благодарю, госпожа ведьма, все хорошо, – Коренастый рыбак остановился в паре шагов от меня. Покопался в мешке, похожем на мой, и достал оттуда жменю коркурусов. – Это вам. Вы ж за ними пришли?
– Да-да, – кивнула я.
Рыбак протянул мне раковины, но потом все же углядел торчащие из расщелины ноги и сдавленно охнул. Моллюски со стуком посыпались на камни.
– Это не я, – поспешила решительно откреститься от покойника. – Я его только нашла. Вот буквально две минуты назад.
– А я думаю, чего вы там сидите, – растерянно пробормотал господин Ном. – Он совсем мертвый, да?
– Совсем.
– И что же делать?
– Это вы мне скажите, – я развела руками. – У вас зять дознавателем в полиции работает.
Мужчина с досадой крякнул. Полгода назад его единственная дочь вышла замуж за дознавателя. И, наверное, только этот факт мешал господину Ному предложить мне убраться отсюда, пока к нашей теплой (теплой, если не считать уже остывшего трупа) компании не присоединился кто-нибудь еще.