О дереве судят по плодам

Шаталов Василий Иванович

— Сапар, ты слышишь? — вдруг приподнялся Кашин.

— Что?

— Ну, как «что»? Фелюга, по-моему, достает дно. Тут ведь неглубоко, каких-нибудь два-три метра.

— Да нет, этого не может быть, — заверил Сапар. — А если и так, то ничего страшного: фелюга выдержит.

Аман тоже не спал. Он сидел на рундуке, прислонившись к переборке. Вся его фигура была воплощением страдания. Аман не хотел умирать, не повидав своих детей. А разве он, Сапар, начальник отряда, хотел умирать? Нет, Сапар тоже хотел жить! Во что бы то ни стало. Тем более, что теперь и у

него есть сын. Маленький Мурад, которого он ни разу не видел и ни разу не держал на руках. Сейчас Мурад в Ашхабаде. Там же, вместе с ним, Лариса, жена. Если бы не сын, она тоже находилась бы в Кара-Богазе и, наверное, волнуясь, ждала бы возвращения мужа.

Но Лариса была далеко-далеко. Сапар думал о ней с такой невыразимой тоской и нежностью, какие рождаются только разлукой. С думой о сыне и жене он незаметно заснул.

Проснулся, когда рассветало. Фелюгу слегка покачивало на волне. Все поднялись с рундуков и, не сговариваясь, пошли в машинное отделение. Здесь все было как в тот злополучный день, когда произошел взрыв: темнели масляные брызги на полу, валялись детали. Посередине стоял серебристо-белый квадрат дизеля.

— А что… если попробовать?.. — предложил Сапар Байгильдину, кивнув на дизель.

— Отремонтировать? Этот… металлолом? Ха-ха-ха! — засмеялся Риф. Потом, оборвав смех, презрительно, через плечо, загудел своим басом: — Начальник, я удивляюсь вам. Надо придумать что-нибудь дельное.

«И все-таки… надо попробовать» — решил Байрамов. Подняв с пола деталь, он протянул ее Байгильдину и спросил:

— Куда ее поставить, знаете?

— Ну, как же! Конечно, — хмуро ответил моторист.

Сапар поднял другую деталь.

— А эту куда?

— Эту сюда, — пробасил Риф.

Почти все детали были водворены на свои места, не хватало только одной. Все оживились. Риф принес ящик с запасными деталями и его содержимое вытряхнул на пол. Тщательно перебрали все, что лежало в нем, но нужная деталь не нашлась. Куда же она делась?

Сапар поднялся и вышел из машинного отделения. Постоял немного на свежем воздухе. Кругом синела вода. Залив был спокоен. Надолго ли? Вспомнил о парусе. Но при полном штиле и парус не поможет. Сапар снова вернулся к ребятам и предложил:

— Давайте-ка еще обыщем помещение.

Прошло несколько минут, и вдруг… радостный возглас Кашина:

— Вот она! Вот! В угол под тряпку закатилась…

Деталь поставили на место.

— Ну-ка, Виктор, крутани, — попросил Сапар. Кашин взялся за заводную ручку, нажал на нее и радостна закричал:

— Братцы, компрессия есть!

Постоял немного, отдышался. Потом, собрав силы, крутнул ручку еще раз. В ответ дизель вздрогнул и слегка чихнул.

Все стояли, затаив дыхание. Виктор снова взялся за ручку. Дизель дважды торопливо кашлянул. Тогда Байгильдин, легонько отстранив Виктора, взялся за ручку сам. Повернул ее, и дизель добродушно и негромко заурчал.

— Родной мой! — словно для крепких объятий раскинув руки, заорал моторист. Ни один трагик не выразил бы, наверное, в одной фразе столько эмоций с такой искренностью, как обезумевший

от радости Риф. Он опустился перед дизелем на колени и облобызал его, как преданного друга. А когда встал, повернулся к Кашину:

— Витька! Что же ты стоишь? Танцуй!..

Кашин пустился в пляс, но, обессиленный голодом, быстро устал и долго не мог отдышаться. Аман Солтанов тем временем где-то раздобыл паклю и усердно вытирал пол машинного отделения.

После того, как подняли якорь, Виктор забежал в рулевую и по механическому телеграфу передал:

— Полный вперед!

Через несколько часов фелюга благополучно вошла в бухту Большого острова. А отсюда до берега залива отряд перебрался на своей «дюральке».

Участников экспедиции уже ждал шофер.

— Что вы так долго? К вам уже собирались на помощь…

— Обошлись и без помощи… — с остервенением кидая вещи в кузов грузовика, сказал моторист.

Возвратившись на базу, он подал заявление об увольнении. Риф не хотел еще раз подвергать свою жизнь опасности. Уходя из экспедиции, он уносил ненависть к заливу, как и многие из тех, чье мужество было сломлено «Черной пастью».

ПРОКЛЯТЫЙ ОСЛЕНОК

Небольшая глинистая лощина и на ней — одинокий колодец. Это — урочище Кыир. Со всех сторон катятся к нему желтовато-серые волны песков Октум-Кум, примыкающих к юго-западным берегам Кара-Богаза.

Однажды в жаркий июльский полдень, преодолев последний бархан, на ровный такыр лощины въехал крытый вездеход. В его кабине кроме шофера находился начальник Карабогазской партии Амандурды Алтаев. Под началом Алтаева два экспедиционных отряда: морской и сухопутный. Уже несколько лет подряд они ведут исследования Кара-Богаза, а если говорить точнее — то сразу двух: одного современного, того, что на поверхности земли, и другого — ископаемого, появившегося около миллиона лет назад.

Морской отряд, если позволяла погода, раз в месяц выходил в «Черную пасть» для отбора грунта и рассолов. Сухопутный работал на высохшей части Сартасского залива. Задача этого отряда заключалась в том, чтобы дать оценку запасам погребенных рассолов второго горизонта, которые служат комбинату сырьем для получения сульфата натрия и других солей.

В программу Карабогазской партии было включено также обследование колодцев в Южном Прикарабогазье. Эту работу Амандурды взял на себя. Он должен был описать и нанести на карту колодцы, отобрать пробы для лабораторных анализов.

Амандурды временно обосновался на колодце Кыир, сделав его промежуточным лагерем, чтобы выезжать отсюда по разным маршрутам, а вечером возвращаться назад.

Алтаев и шофер, выйдя из кабины, остановились в тени автомашины.

— На сегодня, пожалуй, хватит. Давай, отдохнем, — сказал Амандурды, глядя прищуренным взглядом на пышущую жаром пустыню.

— Можно и отдохнуть, — с напускным равнодушием ответил шофер, высокий нескладный парень, которого тоже звали Аманом.

— Раз так, — сказал Амандурды, — надо достать дров и развести костер. Чаю хочется…