О доблестях, о подвигах, о славе. Стихотворения и поэмы

Блок Александр Александрович

«Кто-то шепчет и смеётся…»

Кто-то шепчет и смеётся Сквозь лазоревый туман. Только мне в тиши взгрустнётся Снова смех из милых стран! Снова шопот – и в шептаньи Чья-то ласка, как во сне, В чьём-то женственном дыханьи, Видно, вечно радость мне! Пошепчи, посмейся, милый, Милый образ, нежный сон; Ты нездешней, видно, силой Наделён и окрылён.

«Белой ночью месяц красный…»

Белой ночью месяц красный Выплывает в синеве. Бродит

призрачно-прекрасный, Отражается в Неве. Мне провидится и снится Исполпенье тайных дум. В вас ли доброе таится, Красный месяц, тихий шум?

«Небесное умом не измеримо…»

Небесное умом не измеримо, Лазурное сокрыто от умов. Лишь изредка приносят серафимы Священный сон избранникам миров. И мнилась мне Российская Венера, Тяжёлою туникой повита, Бесстрастна в чистоте, нерадостна без меры, В чертах лица – спокойная мечта. Она сошла на землю не впервые, Но вкруг неё толпятся в первый раз Богатыри не те, и витязи иные… И странен блеск её глубоких глаз…

«Они звучат, они ликуют…»

Они звучат, они ликуют, Не уставая никогда, Они победу торжествуют, Они блаженны навсегда. Кто уследит в окрестном звоне, Кто ощутит хоть краткий миг Мой бесконечный в тайном лоне, Мой гармонический язык? Пусть всем чужда моя свобода, Пусть всем я чужд, в саду моём Звенит и буйствует природа. Я – соучастник ей во всём!

«Одинокий, к тебе прихожу…»

Одинокий, к тебе прихожу, Околдован огнями любви. Ты гадаешь. – Меня не зови — Я и сам уж давно ворожу. От тяжёлого бремени лет Я спасался одной ворожбой, И опять ворожу над тобой, Но неясен и смутен ответ. Ворожбой полонённые дни Я лелею года, – не зови… Только скоро ль погаснут огни Заколдованной тёмной любви?

«Предчувствую Тебя…»

И тяжкий сон житейского сознанья Ты отряхнёшь, тоскуя и любя. Вл. Соловьёв

Предчувствую Тебя. Года проходят мимо — Всё в облике одном предчувствую Тебя. Весь горизонт в огне — и ясен нестерпимо, И молча жду, – тоскуя и любя. Весь горизонт в огне, и близко появленье, Но страшно мне: изменишь облик Ты, И дерзкое возбудишь подозренье, Сменив в конце привычные черты. О, как паду – и горестно, и низко, Не одолев смертельные мечты! Как ясен горизонт! И лучезарность близко. Но страшно мне: изменишь облик Ты.

«Не сердись и прости…»

…и поздно желать, Всё минуло: и счастье и горе. Вл. Соловьёв

Не

сердись и прости. Ты цветёшь одиноко, Да и мне не вернуть Этих снов золотых, этой веры глубокой… Безнадёжен мой путь. Мыслью сонной цветя, ты блаженствуешь много, Ты лазурью сильна. Мне – другая и жизнь, и другая дорога, И душе – не до сна. Верь – несчастней моих молодых поклонений Нет в обширной стране, Где дышал и любил твой таинственный гений, Безучастный ко мне.

«За туманом, за лесами…»

За туманом, за лесами Загорится – пропадёт, Еду влажными полями — Снова издали мелькнёт. Так блудящими огнями Поздней ночью, за рекой, Над печальными лугами Мы встречаемся с Тобой. Но и ночью нет ответа, Ты уйдёшь в речной камыш, Унося источник света, Снова издали манишь.

«В бездействии младом…»

В бездействии младом, в передрассветной лени Душа парила ввысь, и там Звезду нашла. Туманен вечер был, ложились мягко тени. Вечерняя Звезда, безмолвствуя, ждала. Невозмутимая, на тёмные ступени Вступила Ты, и, Тихая, всплыла. И шаткою мечтой в передрассветной лени На звёздные пути Себя перенесла. И протекала ночь туманом сновидений. И юность робкая с мечтами без числа. И близится рассвет. И убегают тени. И, Ясная, Ты с солнцем потекла.

«Сегодня шла Ты одиноко…»

Сегодня шла Ты одиноко, Я не видал Твоих чудес. Там, над горой Твоей высокой, Зубчатый простирался лес. И этот лес, сомкнутый тесно, И эти горные пути Мешали слиться с неизвестным, Твоей лазурью процвести.

«Она росла за дальними горами…»

С. Соловьёву

Она росла за дальними горами. Пустынный дол – ей родина была. Никто из вас горящими глазами Её не зрел – она одна росла. И только лик бессмертного светила — Что день – смотрел на девственный расцвет, И, влажный злак, она к нему всходила, Она в себе хранила тайный след. И в смерть ушла, желая и тоскуя. Никто из вас не видел здешний прах… Вдруг расцвела, в лазури торжествуя, В иной дали и в неземных горах. И ныне вся овеяна снегами. Кто белый храм, безумцы, посетил? Она цвела за дальними горами, Она течёт в ряду иных светил.

«Внемля зову жизни смутной…»

Внемля зову жизни смутной, Тайно плещущей во мне, Мысли ложной и минутной Не отдамся и во сне. Жду волны – волны попутной К лучезарной глубине. Чуть слежу, склонив колени, Взором кроток, сердцем тих, Уплывающие тени Суетливых дел мирских Средь видений, сновидений, Голосов миров иных.