О Главном. IT-роман
Шрифт:
Примерно через полчаса в той же палатке Карл и его гость приступили к трапезе. Беседа текла неспешно, Мажордом знал тонкости восточного этикета и не спешил переходить к обсуждению деталей сделки.
– Итак, уважаемый гость, ты – прямой наследник правящей династии великого персидского государства. Но ведь такой страны не существует уже почти сто лет? И разве правящая династия не была вся уничтожена мусульманами, когда они стремительно захватили вашу столицу?
– Ты прав, Мажордом, сейчас нашей великой Персии нет. Ну и что? Западная Римская империя
Что же касается династии, то моему отцу, кстати, не просто одному из сыновей последнего персидского царя, а официально названному наследному принцу Персии, удалось спастись. Спастись благодаря одной реликвии, которая и есть, как мне кажется, то, что нужно тебе, Мажордом.
– Итак, ты предлагаешь вернуться к делу?
– Да, если ты не против.
– Хорошо. Я тебя правильно понял, что ты мне хочешь предложить какой-то предмет, как ты говоришь, реликвию. Не думаю, что какой-то предмет из бывшей Персии может быть мне нужен. Но ты мне это сейчас, наверное, объяснишь.
Что же ты хочешь от меня, почтенный? Нет, в принципе я понимаю, чем могу быть тебе полезен. Например, если ты хочешь позвать меня освободить твою родину. Но не скоро я об этом буду серьезно размышлять. Пока моя задача, как ты сам сказал, восстановить сильное государство в границах бывшей Западной Римской империи. Пока сделан только первый серьезный шаг – мы остановили продвижение мавров через Пиренеи в Галлию.
– Ты воистину великий человек, Мажордом. Конечно, у тебя впереди большие дела здесь. И я не настолько наивен, чтобы звать тебя идти освобождать Персию. Когда-нибудь, я верю, под твоим началом новое государство франков сравнится с бывшей Западной Римской империей. Даже, может быть, вы опять воссоединитесь с восточной империей, с Византией.
И я даже немного верю в то, что объединенное государство захочет опять двинуться на восток, в Персию. Однако я вряд ли успею это увидеть. А если и суждено мне это увидеть, то не из этого мира.
Нет, Мажордом, мое желание гораздо проще. Как я тебе сказал в самом начале нашей сегодняшней встречи, у тебя уже есть то, что мне нужно.
– Я это помню и жду, когда ты об этом скажешь.
– Разреши мне сначала рассказать о том, что я предлагаю тебе.
– Хорошо, рассказывай.
– Ты ведь исповедуешь христианство?
– Конечно.
– Значит, ты, без сомнения, знаешь историю великой святыни вашей религии – того самого креста, на котором был распят Иисус из Назарета?
– Все христиане знают эту историю. Императрица Елена, мать великого Константина, его нашла. Потом ее сын возвел над местом находки храм, в котором крест и хранится с тех пор. Даже мусульмане, захватившие священный город около ста лет назад, не стали разрушать этот храм и разрешили продолжать в нем христианские службы.
– А то, что мой прадед, царь персидский Хосрой, тоже завоевывал Иерусалим и даже забирал крест распятия в Персию, ты слышал?
– Нет, я не знаю этой истории.
– Так узнай ее, уважаемый Мажордом. Примерно сто двадцать лет тому назад, в тот самый год, когда основатель ислама Мухаммед еще только произнес свою первую проповедь, войска Персии захватили град Иерусалим. То время было временем расцвета нашей отчизны. При последнем великом правителе Персии, моем прадеде Хосрое Парвизе (победителе, как его звал весь персидский народ), империя наша достигла наибольших размеров во всей своей истории. Под Персией тогда был и Дамаск, и Египет. Прадед чуть не взял и Константинополь, да людей своих пожалел, потери уж больно были велики. Но для штурма Иерусалима сил и людей он не пощадил. Догадываешься, почему?
– Неужели для вас, персов, в кресте распятия тоже было что-то священное?
– Да, было. Слышал ли ты что-нибудь вообще о нашей религии, религии персов, достопочтенный Мажордом?
– Нет, уважаемый. Разве персы не были язычниками?
– Не были. Наша древняя религия – это не языческое многобожие. Но она при этом очень отличается и от религии евреев, и от христианства, и от ислама.
В нашей религии есть не один великий Бог, а два главных начала – Добро и Зло, то есть два главных божества. В борьбе между ними и происходит появление и развитие этого мира. И по мнению лучших умов нашей религии, в городе Иерусалиме эти два божества очередной раз столкнулись.
– Кажется, понимаю. Крестный подвиг Христа для вас тоже важное событие?
– Именно так, Мажордом. И предметы, которые побывали там, между Добром и Злом, имеют для нас священную силу.
– Ты сказал не предмет, а предметы? Что еще, кроме креста распятия, было, по-твоему, на этой страшной границе между Добром и Злом?
– Копье, Мажордом. Пронзивший сердце Иисуса из Назарета наконечник копья, по заключению нашего высшего религиозного совета, обладает огромной и нам непонятной силой. Наши жрецы что-то увидели в будущем и предсказывали, что этот наконечник нужно добыть и хранить ради блага существующей династии. Они пытались посмотреть еще дальше, в далекое будущее, но небеса не позволили заглянуть вдаль.
Крест распятия, конечно, тоже особо почитаемый для нас объект. Он тоже был на самой грани борьбы между Добром и Злом. И мой прадед захватил тогда в Иерусалиме обе эти реликвии.
Но мы недолго хранили у себя эти святыни. Как только в Константинополе узнали о случившемся, император византийский Ираклий поднял весь свой народ, дабы возвратить крест. К этому времени мой прадед скончался, а его сын, стало быть, мой дед, Сироес, решил договориться мирно. Крест вернулся в Иерусалим, а наконечник остался у нас.
– И потом пришли мусульмане?
– Да. Когда они стремительно, как грозовая туча, налетели на нашу землю, дед решил спасти хотя бы одного своего сына. Одного, кто бы мог восстановить династию. Он выбрал моего отца и отдал ему великую реликвию. Держа ее у сердца, наследному принцу удалось в ту страшную ночь спастись из дворца. Вот вкратце и вся история.
– Итак, ты предлагаешь мне наконечник того самого копья.
– Да, Мажордом.
– Я уже понимаю, что, или, точнее, кого ты хочешь за это получить. Такую цену ты можешь заплатить только за продолжение династии или ее почетное завершение. Среди погибших или плененных мавров есть твой сын? Единственный сын?