О любви, которой не было
Шрифт:
Андрей занимает свое место на стуле и снова простреливает меня взглядом карих глаз. Они такие же темные, как мое настроение.
– Че за баба? – спрашивает прямо.
Я испытываю потребность сжаться, обхватить себя руками, стать невидимкой.
– Блондинка какая-то. Невысокая. Стройная. С сиськами… Стрижка короткая. – опускаю глаза на кафель. Обхватываю плечи руками. Отворачиваюсь.
– Не знаешь ее?
Мотаю головой. Андрей молчит. Время идет. Я слышу, как стрелка отсчитывает тишину секундами. Смотрю на часы на стене и мысленно охаю.
Половина третьего
– Тебе на работу завтра? – чувствую себя неловко из-за того, что вынуждаю его не ложиться. Я наверняка внесла в его жизнь сумбур своим появлением. – Если ты не против, я могу лечь на диване, а завтра с утра меня уже не будет…
– Марика, не мороси, – осаживает меня, морщась. – Я соображаю, кто такая.
– Это так важно? – хмурюсь.
Андрей ведет уголком губ, будто размышляет над чем-то.
– Ну вообще нет, – хмуро соглашается и поворачивает часы на руке, глядя на время. – Давай так. Сейчас спать, утром поговорим.
Встаем со своих мест. Я мнусь, не зная, как сказать вслух то, что мучает.
– А ты… у тебя есть эм… футболка. Мне надо что-то надеть.
– Да, идем, – кивает ведет меня в спальню. Я отмечаю, что его постель идеально заправлена. Все-таки военные очень педантично относятся к обстановке вокруг. Проходит к комоду, достает первую попавшуюся футболку и протягивает мне. – Можешь лечь здесь, я займу диван.
– Я могу лечь на диване. Не хочу тебя теснить, – произношу, расправляя футболку. Чувствую себя неловко, потому что заявилась к нему, и не хочу, чтобы из-за меня он терпел какие-то неудобства. Надеваю футболку через голову, расправляю на теле, а потом ослабляю узел полотенца и вытягиваю его снизу. Андрей молчит. Я поворачиваюсь к нему, и отмечаю, что он завис. Его взгляд приклеился ко мне. Я смущенно оглядываю себя и замечаю, как рельефно выделяется грудь под тонким хлопком. Он прокашливается и отворачивается.
– Ложись здесь. – Без объяснений выходит, прикрыв за собой дверь.
Я стою еще несколько минут, глядя на свет, сочащийся из под нее снизу.
Потом он гаснет. Я медленно поворачиваюсь к кровати, стягиваю покрывало, откидываю одеяло. Сажусь на матрас, провожу рукой по холодному хлопку. Кровать мягкая, так и манит прилечь на пузатую подушку. Но я зависаю, размышляя. Боря прогнал свою пассию или они продолжают делать то, что делали?
Интересно, а они предохранялись? А вдруг он уже спал с ней? И мне лучше провериться…
Черт, оказывается это так больно понимать, что тебя предали. В груди будто рана рваная. Слезы снова наворачиваются. Я опять плачу в сотый раз за вечер. Хочется пить. Встаю. В квартире тихо и темно. Я крадусь по коридору, вхожу в кухню, свет не включаю, но замечаю пустые стаканы, из которых мы пили. Беру, споласкиваю, наливаю холодной воды. Встаю спиной к раковине и вздрагиваю.
На том самом стуле, где сидела я, сейчас сидит он. Андрей уже разделся, теперь он в одних трусах. Золотая цепочка на его мощной шее поблескивает в свете уличных фонарей, что проникает сквозь приоткрытое окно. В кухне пахнет сыростью и немного сладким дымом, и я понимаю, зачем он открыл окно.
– Не спится? – спрашивает
Я осушаю стакан и ставлю на стол.
– Не могу перестать думать, – отвечаю глухо. Мне следует уйти, оставить его одного, но я не хочу возвращаться снова с ту пустую комнату к воспоминаниям. – Я уйду утром, не хочу тебя смущать своим присутствием.
Андрей морщится. Затягивается молча.
– Ты можешь остаться столько, сколько понадобится, – произносит и выдувает. Я опускаю голову, смотрю на свои босые ноги. Обхватываю себя руками. – Где ваши пацаны?
Он дает мне повод задержаться на кухне еще чуть-чуть.
– В деревне. Я увезла их к родителям Бори на лето. И вернулась из поездки раньше на два дня.
Дальнейшие комментарии излишни. Он все понимает.
– Он не звонил? – спрашивает после вдоха. Я мотаю головой.
– Я оставила сумочку дома. У меня в ней документы, деньги и мобильник. Может и звонил… А может продолжает развлекаться.
Слезы снова наворачиваются. Я отклеиваюсь от стола и смущенно отворачиваюсь.
– Марика…
Он обращается ко мне негромко. Я поворачиваюсь к лучшему другу моего мужа и замираю в ожидании.
– Боря идиот.
Я всхлипываю, мне хочется рассмеяться, но это скорее истерика.
– А можно мне… – мнусь у порога. Не уверена, что эта просьба будет уместной. – Можно ты…
Андрей поджимает губы, даже в темноте я это вижу. Откладывает свою пароварку. Ждет.
– Можно мне лечь с тобой? Я не на что не намекаю, просто не хочу оставаться одна.
Пауза тянется так долго, что мне становится неловко. Он не отвечает. Я смущенно поджимаю губы. Хочу забрать свои слова назад, но слишком поздно. Вдруг Андрей резко встает, подходит ко мне и остановившись на секунду произносит.
– Идем в постель.
Глава 3
Он выше меня почти на голову. От него пахнет сладковатым Хом Аллюр Спорт. Я видела в ванной бутылёк.
– Спасибо… – произношу смущенно. Он протискивается мимо меня и проходит в спальню. Я иду за ним. Он откидывает одеяло и устраивается на постели. Без него она казалась огромной. Сто восемьдесят на два. С ним же она превратилась в маленькую полуторку. Ложусь на край, натягиваю на себя одеяло. Андрей лежит на спине. Одна рука под головой вторая вдоль тела. Он по пояс укрыт одеялом. Смотрит в потолок.
Я прикрываю глаза и слушаю тишину.
Слезы снова катятся. Всхлипываю.
Слышу шелест постельного за спиной. Каменею, когда меня накрывает мощная рука. К моей спине прижимается мужская грудь. Он притягивает меня к себе.
Мне странно ощущать рядом чужого мужчину. Я никогда не позволяла себе подобного за все годы брака с Борей. Я даже не разговаривала с чужими мужчинами, предпочитая избегать общения с ними. И сейчас я в одной футболке на голое тело лежу с отпетым ловеласом и бабником. Андрей Лимов, человек, однажды принявший решение оставаться холостяком и придерживающийся намеченной цели. В его постели побывало больше девушек, чем я могу себе представить. И вот сейчас он обнимает меня, стараясь утешить.