О любви не говори
Шрифт:
– Да, скорее всего, так оно и было. Получается, что Елена росла одна.
– Получается, что так! – согласился Алекс. – Интересно, что стало с ее приемной семьей?
– Наверное, семья попалась не самая хорошая. Остается лишь надеяться, что эти люди не обижали ее. Это было бы верхом несправедливости.
– Как бы ни сложилась судьба Елены, твоей вины в том, Джулия, нет! Запомни это! – строго предупредил ее Алекс. – Вы обе были детьми и не могли сами выбирать себе окружение.
– Ты прав! Но все равно я чувствую себя виноватой при мысли о том, какая у меня была счастливая и беззаботная жизнь. А то, что с ней произошло! Эта ужасная авария!
– В жизни каждого человека бывают свои испытания. Елена выпавшие на ее долю испытания вынесла достойно. И ты тоже!
– Да, и сейчас мы можем начать все сначала, правда?
Алекс скептически улыбнулся.
– О чем ты подумал? – немедленно пристала она к нему.
– Не обижайся, но я подумал о том, что Елена может и не обрадоваться твоему появлению. А потом, не настраивайся на всякие трогательные сцены в духе мыльных опер.
– Но ведь она считает меня мертвой, Алекс. Неужели она не обрадуется, узнав, что я жива?
– Поживем – увидим.
Джулия глянула в окно. Какие красивые пейзажи проносились мимо за стеклами машины. Респектабельные районы, застроенные шикарными особняками, мощенные красным кирпичом улицы, старинные постройки, магазины, галереи, рестораны. Утешает хоть то, что ее сестра живет среди такой красоты. Значит, у нее успешный бизнес, и, следовательно, все в ее жизни не так уж и плохо.
Такси остановилось возле антикварного магазина с несколько витиеватым названием «Антиквариат на продажу». Джулия вышла из машины, стараясь ничем не выдать охватившего ее волнения. Через считаные секунды она встретится лицом к лицу со своим прошлым. Готова ли она к встрече? В любом случае думать об этом сейчас уже поздно. Алекс полуобнял ее за плечи и слегка подтолкнул вперед.
Они открыли дверь в магазин, приветливо звякнул колокольчик. В первую минуту Джулия смогла различить только сам товар. Громоздкая старинная мебель, книжные шкафы, туалетные столики и трельяжи, письменные столы, секретеры и бюро занимали все стены довольно просторного помещения. Все свободные поверхности столов были заставлены старинными безделушками, серебряными чайниками, ювелирными поделками, рамочками для фотографий и керамическими блюдами. В помещении пахло пылью, сыростью, затхлым запахом старых духов и чужих семейных тайн. Все вещи когда-то кому-то принадлежали, и наверняка каждая из них могла бы поведать не одну увлекательную историю о себе. Но она пришла сюда не за тем, чтобы слушать чужие истории. Она пришла на встречу со своей сестрой.
– Здравствуйте! – громко поздоровалась она. – Есть кто?
– Одну минуточку! – ответил женский голос, и он показался Джулии до боли знакомым.
Минутой позже раздвинулась ширма из разноцветных бус, и в зал вошла женщина в черных облегающих брючках и светло-голубой шелковой блузке на мелких пуговичках. Она слегка прихрамывала. Ее длинные светлые волосы были перехвачены на затылке декоративной пряжкой и ниспадали до самого пояса. Джулия моментально вспомнила маму, которая тоже носила длинные волосы всегда распущенными.
– Здравствуйте! – сказала женщина и внезапно замолчала, напряженно вглядываясь в лицо Джулии. В ее огромных голубых глазах отразились смятение и испуг. – О боже! Не может быть!
Джулия молчала, не в силах выдавить из себя ни слова, и лишь растерянно смотрела на сестру.
Елена тоже впилась в нее долгим взглядом и даже несколько раз моргнула, словно хотела сбросить с себя наваждение.
Сестры были зеркальным отражением друг друга: рост, телосложение, цвет глаз, одинаковые носы и подбородки. Только волосы у них были разной длины. Джулия нервно сглотнула комок, подступивший к горлу. Как ни готовилась она к предстоящей встрече, а все равно только что пережила шок.
– Не понимаю, – медленно начала Елена. – Ведь ты же мертва! Все погибли! Мама, отец и ты. В живых осталась только я. Мне это сто раз говорили. Безумие какое-то! Наверное, ты мне снишься, Юлия! Или это сон наяву?
Услышав русскую версию своего имени, сказанную мягким голосом Елены, Джулия снова почувствовала себя на грани слез. Эта девушка – ее сестра, родная кровь! Она вспомнила ее во всех мельчайших подробностях.
– Это правда я! – сказала она. – И я живая! Никаких снов! – Она запнулась на мгновение, а потому широко распахнула объятия навстречу сестре. Ей нужно было не только видеть ее, но и прижать к своей груди, услышать, как бьется ее сердце, чтобы еще и еще раз осознать: да, это ее сестра. Только бы она ее не отвергла.
20
Елена медленно двинулась ей навстречу и нехотя сомкнула руки в неловком объятии. И тут же отступила прочь. Сестры снова уставились друг на друга. Потребуется не один день, чтобы обе они привыкли к мысли, что отныне их двое. Полузабытые картинки детства, спрятанные в самых дальних закоулках памяти, вдруг стали всплывать сами собой. Джулия вспомнила детскую, в которой они спали вместе с Еленой. Очень часто на одной кроватке, потому что боялись спать порознь. Они все делали вместе: вместе смеялись, вместе плакали, вместе играли. Как же она могла забыть о существовании Елены? Ведь она была ей не просто сестрой, а ее второй половинкой. Близнецы! Вместе родились, а значит, должны были быть неразлучны всегда. А жизнь разлучила их на целых двадцать пять лет.
– Где… где ты была все эти годы? – спросила у нее Елена.
Джулия растерялась, не зная, с чего начать.
– В Сан-Франциско, – ответила она коротко. – Меня туда привезли после России.
– Далеко! А почему тебя отвезли туда, а меня сюда? Они тебе тоже сказали, что меня нет в живых?
Как признаться сестре, что ей вообще ничего не говорили и она ничего и никого не помнила все эти годы? Пожалуй, огорошить Елену таким признанием будет неправильно. Но сказать же что-то надо!
– Меня вырастила женщина, которую звали Сарой. Она сказала, что я ее родная дочь, и я верила в это. Сама не знаю, почему и как это произошло. Мы с Сарой, можно сказать, были неразлучны. А потом она вышла замуж за одного хорошего человека, у них родилась дочь, и до недавних пор все эти люди были моей семьей.
– Не понимаю! То есть ты меня совсем не помнишь?
Джулия снова почувствовала себя виноватой. Конечно, можно было бы солгать, чтобы лишний раз не огорчать Елену. Но хватит с нее лжи!