О любви не говори
Шрифт:
– Да вот хочу набиться хотя бы на что-то! – рассмеялся он в ответ.
– Тогда соблюдай правила приличия!
– Ох, и устал же я от всех этих правил! И так целый день был паинькой! – Он наклонился к ней и сорвал мимолетный поцелуй.
И сразу же ее с головы и до кончиков ног обдало жаром. Кажется, она действительно теряет голову, мелькнуло у нее. Это называется влюбиться по уши, влюбиться до беспамятства, до самозабвения!
Алекс снова наклонился к ней и прижался губами к ее устам. Поцелуй длился дольше и почему-то напомнил ей, как ночью он прокладывал дорожку из поцелуев на ее теле. Ей захотелось
Джулия смущенно рассмеялась и легонько оттолкнула его от себя.
– Но не здесь же! – сказала она укоризненным тоном.
– Ты права! Слава богу, гостиничный номер под боком! – Немой вопрос застыл в его глазах, вопрос, который она сразу же поняла и ответила на него без промедления.
– Давай закажем номер с королевским ложем! Такая широченная кровать на всю комнату!
Его глаза полыхнули зеленым огнем.
– Вот это совсем другой разговор!
– И никаких разговоров больше! Я сыта ими по горло! Я даже думать больше ни о чем не хочу!
– И я тоже!
– А ты не боишься, что я тебя чрезмерно эксплуатирую, а? – игриво подначила она его.
– Да пользуйся себе на здоровье! – хитровато улыбнулся он. – Я весь в твоем распоряжении. Пошли!
Он легко выпрыгнул из машины, и ей пришлось почти вприпрыжку догонять его. Пока Алекс заказывал номер, Джулия стояла в сторонке, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания. Впрочем, никого не интересовало, кто она и почему Алекс заказывает номер на двоих. Дежурный на ресепшен даже не поинтересовался, есть ли у них багаж.
Они целовались и смеялись, словно подростки, всю дорогу, пока лифт поднимал их на четвертый этаж. Кое-как Алекс вставил карточку в дверной замок, но дверь никак не хотела открываться. Тогда она, не выходя из его объятий, толкнула дверь рукой, и они наконец оказались внутри.
У Джулии даже не было времени оглядеть комнату. Алекс прижал ее спиной к стене, накрыл жарким поцелуем и принялся мять груди. Он был уже готов, да и она вся полыхала огнем. Все разговоры, все напряжение минувшего дня, все-все-все смыл долгий и страстный поцелуй, похожий на взрыв. Они с невиданной скоростью сбросили с себя одежду и рухнули на кровать, нагие, трепещущие от желания, готовые сию же минуту слиться воедино.
– Мы не должны торопиться, – простонал Алекс, пока его руки нежно ощупывали ее тело.
– Следующий раз будем медленно! – пообещала она, притягивая его ближе и впуская в себя. Ей хотелось, чтобы он не только вошел в нее и лежал сверху, но чтобы он окружил ее со всех сторон и своим телом, и своим сердцем, и своей душой. В эту минуту ей так хотелось чего-то настоящего, а Алекс, он такой настоящий! И такой красивый! Она верила ему безгранично, она верила ему больше, чем самой себе. А потому она с легкостью отключилась, предаваясь сладостным движениям, подчиняясь его ритму, пока оба они не пережили наконец катарсис высочайшего наслаждения.
Какое-то время они лежали неподвижно. Потом Алекс скатился, лег на спину, притянул ее к себе и усадил сверху, тесно прижав. Она порывисто вздохнула и закрыла глаза. Какое-то время спустя ей показалось, что она задремала. И прекрасно! Впереди у них уйма времени. Завтра утром они обо всем подумают и решат, что и как лучше.
Алекс уснул первым. Он дышал ровно и спокойно, как человек, глубоко удовлетворенный тем, как прожил минувший день. Джулия лежала рядом. Сон прошел, и мысли ее блуждали далеко. Она пыталась заставить себя спать, начинала думать о чем-то приятном, несложном: поле, заросшее полевыми цветами, струящиеся потоки воды… Но перед глазами стояло лицо сестры.
Елена сидела на диване рядом с ней. Они были совсем еще крохами. Ножки даже не дотягивали до пола. Они сидели и баловались, задирали ноги вверх, толкались понарошку. Но она хорошо помнит, что в тот раз толкнула Елену не понарошку. Просто ей уже надоело ждать. Елена посмотрела на нее обиженными глазами, и она перестала пихаться.
Джулия обвела глазами комнату. Темная и немного жуткая. Громоздкая старая мебель. Картины на стенах, изображающие людей, которых она не знает. И смотрят они на нее все неприветливо и строго. Самое красивое в комнате – это цветы, стоящие в вазах. Каждый день поклонники дарят маме охапки цветов.
Маму любят все. Куда бы они ни пошли, везде ее окружают толпы людей, целуют руку, не перестают повторять, какая она красивая, талантливая, настоящая волшебница или принцесса. Джулии тоже хочется стать принцессой. Но, наверное, у Елены это получится лучше. Все говорят, что Елена очень похожа на мать: такая же милая, грациозная, легкая и уже учится танцевать. Джулия не хочет танцевать. Ей хочется научиться играть на одном из тех большущих инструментов, которые производят столько грома своим звучанием. Наверное, играть на такой махине гораздо интереснее.
Открывается дверь, и в комнату входит женщина в нарядном платье красного цвета. Красивые светлые волосы лежат на плечах и ниспадают до самой талии. Она улыбается девочкам и опускается перед ними на колени.
И уже в который раз повторяет им, что они все уезжают, но на короткое время им придется расстаться. Всего лишь на несколько дней! Но у нее же послушные и храбрые дочки, и все у них будет замечательно.
Джулия чувствует, как подступают к глазам слезы, как неприятно холодно делается в животике. Ей не хочется быть послушной и храброй девочкой. Ей хочется, чтобы мама с папой никуда не уезжали, чтобы они по-прежнему были все вместе. У мамы грустное лицо. Вот слезинка выкатилась из глаза и побежала по щеке. Джулия протягивает ручонку и собирает слезинку пальчиками, и в эту минуту ей делается очень страшно.
Мать поднимается с колен, целует их со словами, что нужно быть сильными и мужественными девочками, потому что их любовь стоит испытаний.
А потом мама уходит. какая-то женщина помогает им надеть пальтишки, шляпки и уводит их из дому. Джулия прижимает ручонки к холодному металлическому переплету автомобильного окна и смотрит, как удаляется ее родной дом. Ей хочется назад, домой! Она начинает плакать, стучать кулачками в окно, но они едут все дальше и дальше… И тогда она начинает кричать и отчаянно звать кого-то на помощь.