О людях и нелюдях
Шрифт:
— Из землянки, — поправил Дрозд. — Может, медведь-потаенный ложится на зиму в спячку?
— Эк тебя шутить не вовремя разобрало, — одернул друга кошак. — Молчи лучше, я сам с ведающим говорить буду.
— Как скажешь, — пожал плечами пес. — Мне так даже проще. Только не проболтайся, кто я на самом деле.
Миновав заросли молодых сосенок, они оказались перед открытым пространством, затянутым пышным седым лишайником, но ступить на него почему-то не решались. Никаких следов землянки видно не было, дымок поднимался прямо от нетронутого лесного ковра.
— Пахнет не печным дымом, — с удивлением сказал Вьюн.
— Листьями палеными, — кивнул Дрозд. — Будто сад поблизости, и сторож опад жжет.
Винка, не первый день мучавшаяся насморком, не могла судить о таких тонкостях и просто оглядывалась по сторонам. На ветке сосны она заметила сойку, в свою очередь изучавшую троицу, наклонив голову на бок.
— Вы зачем сюда пожаловали? — вдруг раздался скрипучий старческий голос.
Парни и девушка вздрогнули и уставились на согбенного седого старичка, появившегося незнамо откуда и теперь приближавшегося к ним, опираясь на узловатую палку ходящей ходуном сморщенной рукой. Винка даже дыхание задержала. Казалось, дунь на старца, и он рассыплется, разлетится по ветру, как пушистые семена чертополоха осенью.
— Мы, дед, потаенного ищем, — ответил Вьюн. — А ты кто таков и что в глуши делаешь?
— На что вам потаенный? — прошамкал дедок, полностью игнорируя обращенный к нему вопрос. — Девку от простуды лечить?
— Нет, у нас серьезное дело. Хотя Ромашечку тоже неплохо бы в порядок привести, — быстро опомнился под тяжелым взглядом Дрозда заважничавший было кошак. — Нам сказали, Хвощ где-то тут проживает.
— А почем ты знаешь, что я не он? — разулыбался старичок, обнажая розовые десны с несколькими одиноко торчащими полусгнившими зубами.
— Ты, дед, не обижайся, но по описанию не подходишь, — кошак говорил все более раздраженно. Идея с потаенным принадлежала ему, и наткнуться вместо обещанного чародея на какого-то гриба трухлявого было обидно. Паршивец-пес и не старается скрывать издевательскую усмешку, да и Ромашечка киснет прямо на глазах. — У Хвоща, сказывали, хозяйство немалое, дом добротный. Сам он мужик хоть и возрасте, но крепкий. А ты где живешь? В землянке или просто под кустом?
— Вьюша, ну что ты сердишься? — не выдержала девушка. — Дедушка, не серчай, помоги, пожалуйста. Мы, верно, с пути сбились. Как бы к жилищу ведающего выйти?
— Экая бойкая людина! — хмыкнул старичок. — Чего с оборотнями-то таскаешься? Не могла парня из своих найти?
— Слушай, дед, ты хоть и старый, а из ума, по-моему, еще не выжил. Не болтал бы почем зря, — Дрозду тоже надоело молчать. — Кому какое дело, почему она с нами ходит?
— Хе-хе, — противно заскрипел лесовик, — ты, синеглазый, из всех троих самый занятный.
— С тобой, дед, тоже не заскучаешь, — не остался в долгу Дрозд. — Как ты мои глаза-то разглядел? Не многие твои ровесники такой зоркостью похвалиться могут.
— Соображаешь, — хмыкнул старик. — Ладно, подурачились, и будет. Я людей не привечаю, но ежели вы за свою подружку сопливую поручитесь, так уж и быть, пущу.
— Ручаемся, — парни кивнули, уже догадываясь, кто перед ними.
В тот же миг морок исчез. Перед ними вырос высокий бревенчатый частокол, за которым виднелась крыша немаленького дома. Вместо старичка у открытой калитки стоял высокий мужик неопределенного возраста и крепкого сложения, с окладистой бородой и пышными усами. Одет он был добротно и аккуратно, в одной руке сжимал увесистый суковатый посох.
— Проходите, — сделал приглашающий жест, указывая на калитку.
Путники, переглянувшись, вошли за частокол, хозяин последовал за ними. Винка заметила, что молчаливая наблюдательная сойка порхнула через ограду следом.
Хозяйство у Хвоща и впрямь оказалось немалое. Тын охватывал не только дом с хлевом и сараем, но и небольшой плодовый сад с несколькими ульями. Замеченный Винкой дымок, как правильно определил Дрозд, поднимался от кучи листьев.
Хозяин и гости вошли в дом. Темные сени, за ними просторная комната с печью и лестницей на второй этаж.
— Откуда пожаловали? — спросил хозяин. — Из Запечинок, Медовиков или Крынчиков?
— Из Запечинок, — ответил Вьюн.
— Угу, — кивнул потаенный, будто делая отметку на память. — Значит, они до Долгой ночи расплатились… Прямо сейчас делом займешься или отдых-кормежка требуются? — обратился к кошаку.
— Каким таким делом? — рыжий вытаращил глаза от возмущения. — Запечинцы что же, меня прислали в уплату за твои услуги селению?
— Хе-хе, ты не здешний, что ль? — ухмыльнулся медведь. — Ай, молодцы селяне, все хитрят… Небось, дорогу даром объясняли?
— Еще б не даром! Я ж у родного дядьки спрашивал!
— Ну, тем более, чего возмущаться? Отработаешь, котишка, а я позабочусь, чтобы люди в Запечинки с дурным умыслом не сунулись, твоим же родственникам не навредили. Да не гляди так и воздух ртом не хватай. Экой строптивый! Ничего сложного не потребую. Выловишь мышей да крыс во всем хозяйстве, делов-то! Сад-огород у меня небольшие, не перетрудишься.
— Что?! И полевок тоже ловить? — с трудом выговорил Вьюн. — Ну, Шорст, удружил…
— И полевок, ясен хрен. Они ж как почуют, что в строениях сородичей не осталось, так и полезут.
— Это произвол! — топнул ногой кошак. — Ты же потаенный, неужели от грызунов избавиться не в силах?
— Мои силы не для того предназначены. Не хочешь — дело твое. Но и от меня помощи не жди. Тебе ж и самому что-то надо, так?
— Сделаем мы все, дядька, — примирительно сказал Дрозд, с ехидцей поглядывая на раздувшегося от праведного гнева Вьюна. — В саду и я помочь могу, порою только тебе изрядно.