О людях и нелюдях
Шрифт:
Он оказался в небольшой комнате с зарешеченным оконцем без стекол, в которое врывался свежий ветерок и голоса. Значит, оно выходило во двор. Соколиный, исхудавший, заросший, всклокоченный, сидел на соломенном тюфяке, брошенном на настил из досок. Князь был прикован к железному кольцу в стене. Валявшаяся на полу цепь тянулась к кандальному браслету на лодыжке.
Несмотря на незастекленное окно в помещении ощущался слабый, но от этого не менее тяжелый запах немытого тела, нечистот и еще чего-то, заставлявшего волосы на затылке вставать дыбом, будто
— Здравствуйте, ясный князь.
— Здравствуй, — Соколиный остался сидеть. — Все-таки пришел… Помоги мне подняться.
Дрозд встал, подошел к пленнику и протянул руку. Князь схватил ее и с трудом встал на ноги. Оборотень почувствовал, как горячи пальцы, сжавшие его кисть. Соколиный шагнул к окну и, тяжело дыша, прислонился к стене. Потом заглянул в глаза стоявшего рядом нелюдя.
— Оба ваших сына мертвы, ясный князь, — проговорил Дрозд, отводя взгляд. — Убиты в ущельи в Кедровом кряже. Сражались до последнего, не уронили чести рода. Старший, наверное, забрал с собой больше жизней. Младший… Младшему тоже не в чем себя упрекнуть. Он вел себя достойно.
— Допустим, — Соколиный дернул углом рта. — А ты? Сирота? Родителей, полагаю, не помнишь?
— Отца я никогда не забуду, ясный князь.
— И кто же он?
— Оборотень, как и я. Волк. Его звали Лунем. Он мне не родной отец, названный. Подарил жизнь и научил уму-разуму, — Дрозд все же сумел побороть себя и посмотреть в глаза Соколиному.
— Я хотел тебя убить, — просто сказал тот. Дрозд не ответил, молча смотрел на князя. — Теперь рад, что случай так и не представился.
— Рады? Почему? — в голосе прозвучало удивление.
— Потому что твой Лунь был прав, а я ошибался, — князь бросил взгляд в окно, которое, как и подозревал Дрозд, выходило во двор замка. Оборотень поежился, представив, что ощущал князь, наблюдая за его поединками в зверином обличье, за омерзительным оборотом… — Я видел, как ты сражался. Видел и… гордился.
На лице пса отразилось недоверие.
— Чем тут гордиться? — с трудом выдавил он.
— Тем, что мой сын, несмотря ни на что, остался собой. Настоящим воином, причем в обеих ипостасях. Беркут говорил с тобой, Кречет?
— Да.
— Предлагал занять мое место и позволить нелюдям свободно жить в Северном княжестве?
— Верно.
— Думаю, из тебя получится хороший правитель.
— Ясный князь…
— Так и не назовешь меня отцом?
— Отец, я не стану княжить, пока вы…
— Мне недолго осталось. Забавно получилось, — Соколиный улыбнулся. — Я хотел убить тебя, но стоило услышать о планах Воинов Клыка заманить моего сына в ловушку, использовав меня как приманку, тут же решил, что скорее умру сам, чем позволю им навредить тебе еще раз. Дурной у меня все же характер…
— Вы поправитесь, отец. Они послали за потаенным, он сможет вас вылечить. Через несколько дней…
— Через несколько дней, Кречет, я, наконец, свижусь с твоей матерью и братом в полуденных кущах.
— Хват сказал, рана легкая, — упорствовал Дрозд, которому не хотелось терять вновь обретенного отца.
— Узнаю собственное упрямство, — Соколиный с теплотой взглянул на сына. — Рана была легкая, пока я не снял повязку и не принял кой-какие меры. Теперь воспаление дошло уже до плеча. Еще день, самое большее два, и огонь доберется до сердца… — Дрозд забеспокоился. Слова отца начинали напоминать бред. — Ну да не будем об этом в такой радостный момент. Я видел, во дворе с тобой была девушка. Твоя подруга?
— Невеста.
— Не познакомишь?
— Она…
— Не беспокойся, я ее не укушу. И серебром тыкать не стану.
— Она человек.
— Простолюдинка?
— Да. И что?
— Ничего. Не свирепей. Любому дворянскому роду время от времени требуется свежая кровь. Твоя прапрабабка была дочерью охотника. Зови девочку.
Дрозд повиновался. Вряд ли отец обидит Виночку, но она, скорее всего, испугается грозного князя… Тем не менее, выбора у него нет…
Оборотень вышел в коридор. Листвень тут же вскочил ему навстречу.
— Что с господином?..
— Он жив и в памяти. Подожди еще немного. Виночка, — взглянул на девушку. — Отец хочет видеть тебя.
Винка побледнела и молча шагнула к Дрозду, пропустившему ее в комнату. Князь по-прежнему стоял у окна. Девушка несмело подошла к нему, ощущая на затылке дыхание оборотня. Видно, он не хотел оставлять ее без поддержки.
— Здравствуйте, ясный князь, — поклонилась и осмелилась, наконец, взглянуть в лицо Соколиному.
Тот оказался вовсе не страшным и смотрел на нее с улыбкой. Да, лицо суровое, но глаза усталые и тоскливые.
— Как тебя зовут?
— Винка, ясный князь.
— Кто ты? Откуда?
— Я сирота. Родители мои были селянами…
Соколиный, по-прежнему улыбаясь, разглядывал девушку. Пауза затянулась, и Винка, увидев испачканный засохшей кровью разодранный рукав, пробормотала:
— Вы ранены, ясный князь. Перевязать вам руку?