О людях и нелюдях
Шрифт:
На дороге прохожие-проезжие шарахались в кусты, завидев открыто идущий отряд разношерстно одетых воинов, совершенно не похожий ни на княжескую дружину, носившую серый и синий цвета, ни на королевских солдат, в чьей форме сочетались бурый и зеленый.
Вьюн долго провожал глазами застрявший в придорожной канаве открытый возок, в котором сбились в кучу три пышнотелые дамочки: одна постарше и две помоложе, видно, мамаша и дочки на выданье. Толстый хозяин бегал вокруг, руганью подгоняя неспешного работника. Непонятные вояки прошли мимо, даже не глянув в их строну, бояться нечего, а злость сорвать на ком-то надо.
— Слушай, Дрозд, — сказал кошак. — Мне это начинает нравиться. Подданные станут тебя бояться. Шутка ли: князь-оборотень. Я всем стану рассказывать, что ты перекидываешься в чудище невиданное.
— Кому "всем"? — полюбопытствовал Дрозд.
— Да вот таким бабенкам, как в том возке сидели.
— В замке таких клуш нет. Вернее, при мне не было, вряд ли отец их развел. Скорей, и оставшихся женщин распугал.
— Да сдался мне твой замок! Я в таких местах жить не привык. Ты же станешь по княжеству разъезжать, порядки новые наводить, так?
— Придется.
— А я с тобой.
— Вьюн, ты останешься с Виночкой.
— Размечтался! Я останусь с неприкосновенным цветочком в куче камней, где других баб не сыщешь! Я с тобой ездить стану, не отговаривай.
— На чем? Ты на лошади хоть раз сидел?
— Представь себе. Я умею верхом ездить.
— А еще что ты умеешь, про что я не знаю? — Дрозд с удивлением глянул на друга.
— Много чего. Оставишь меня в замке, твоя Виночка потом тебе покажет.
— Тьфу, пакостник! — выругался пес. — Надо мной смеяться будут, если ты за дружиной увяжешься. И не вздумай болтать, что я в чудище перекидываюсь.
— Лады, договорились! Берешь меня с собой, и никто не услышит о чудовище мерзостном, — просиял кошак. — Ты не пожалеешь. Я здорово умею переговоры вести.
— Ага, любой на что угодно согласится, лишь бы ты заткнулся наконец, — проворчал пес, понимая, что отделаться от друга не удастся.
Коршун погонял коня: тревога не давала покоя. Дружина добралась до Запрудного быстро, но Воинов Клыка и след простыл. Разведка нашла покинутый лагерь в дне пути от города. Нелюди направлялись туда от последней из разоренных деревушек, Пустельги. Кое-кто из селян слышал обмолвки не больно-то осторожничавших оборотней. А потом те будто обзавелись крыльями и разлетелись. Или, скорее, перекинулись и разбежались в зверином обличье. Поганые твари часто так делают…
Вот тогда воеводе и стало неспокойно. Куда отправились волки? Почему так поспешно? У Пустельги их было много, они определенно собрались двумя-тремя отрядами идти на Запрудный. Неужели Воины Клыка прознали о поездке князя в столицу?.. Коршун, не долго думая, отдал приказ поворачивать назад.
Дружина быстро достигла Карего перекрестка, названного так из-за скалы ржаво-бурого цвета, которая возвышалась над местом встречи четырех дорог. Отсюда до замка на Грозовом утесе было полдня пути. Воевода, глядя на маячившую впереди раздвоенную скальную вершину, пытался решить, куда лучше отправиться. На север, к замку — вдруг туда дошли какие-то известия? О том, к примеру, что Соколиный благополучно добрался до Надреченска, а то и до Венцеграда. Или все же на юг, к границе…
Воевода мигом позабыл свои колебания, увидев у подножия каменной громады несколько десятков воинов, устроивших привал. Коршун нахмурился. Откуда здесь, во владениях Соколиного, вооруженные люди? Или это оборотни, которые настолько обнаглели, что открыто ходят по дорогам средь бела дня? Поведение неизвестных, казалось, подтверждало это подозрение. Заслышав стук копыт, они насторожились, многие вскочили на ноги, хватаясь за оружие. Высокий темноволосый парень, пожалуй, слишком молодой для роли командира, что-то сказал, и руки тут же сползли с рукоятей мечей, хотя глядеть вояки любезнее не стали.
Коршун отдал приказ, и дружинники быстро взяли неопознанный отряд в полукольцо, прижимая к скале. Воевода заметил среди заросших физиономий весьма бандитского вида два молодых безбородых лица. Одно показалось смутно знакомым, но времени разглядывать и вспоминать мальчишку не было. Вперед выступил темноволосый парень, и как ни в чем не бывало произнес:
— Приветствую, Коршун.
— Кто такие? — резко спросил воевода.
— Не узнаешь меня? — парень чуть улыбнулся.
— Я не запоминаю всех бродяг, которых встречаю на дорогах, — Коршун не припоминал молодца, а если и встречал раньше, то теперь не мог узнать из-за густой щетины и лохматой шевелюры. А вот откуда он знает княжего воеводу? Может, это охотник? Некоторые из них помогают иной раз выследить волков-людоедов. Ага, а остальные полста с лишком — его подмастерья. — Отвечайте, кто такие. В Северных землях мечи носим только мы, дружина Соколиного.
— Они, — парень кивнул на «подмастерьев», — часть моей дружины. А я — твой новый князь, ибо моего отца, Соколиного, нет в живых.
— Что ты несешь?! — взорвался Коршун. — Соколиного нет в живых? — Это, увы, вполне могло быть правдой. Слишком неспокойно стало на душе после Запрудного. — Назовись!
— Я — Кречет, младший княжич. Впрочем, теперь уже князь, — ничуть не смущаясь, проговорил бродяга, глядя воеводе в лицо более чем уверенными синими глазами.
Коршун спешился и подошел вплотную к собеседнику. Подозрительные воины за спиной парня не шелохнулись. Воевода посмотрел в казавшееся на первый взгляд незнакомым лицо. Побери Клыкастый, а ведь похож! Возмужал, конечно, но ведь сколько лет прошло… Ого, и углом рта дергает точь-в-точь как Соколиный. Недоволен, что подданный первым делом колено не преклонил? Щенок… Сейчас убедимся, он ли это.